Сказав это, Бриджит покачала головой, но в ее голосе слышались скорее нотки боли, нежели упрек.
– Вас удивляет, что она этого не сделала?
– Да. Однако письма порой теряются, – пожала плечами Бриджит.
– Аллейны уверены, что она с кем-то сбежала, но Пташка настаивает, что Элис никого не любила, кроме Джонатана. Что она никогда не была ему неверна.
– Она сама себя обманывает, – резко возразила Бриджит.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне самой это не слишком нравится, как и ей, но я верю в то, что видели мои глаза. А видели они Элис с другим мужчиной.
– С другим мужчиной? – переспросила Рейчел, и ее сердце забилось быстрее. «Лишь бы она оказалась жива».
– Конечно, я бы устроила им нагоняй, если б знала. А тогда я была… довольна. Я видела его только однажды, да и то со спины. Они стояли у трактира, на мосту через канал, и что-то обсуждали. А затем пошли к реке. Разговор у них был длинным и… не очень любезным. Скорее это был спор, почти ссора. Когда они уходили, я все время не сводила с него глаз, но он ни разу не обернулся, так что его лица я не видела. Я обрадовалась. Удивилась, но обрадовалась. Сами понимаете, ей не дали бы выйти замуж за Джонатана. Вам, конечно, об этом уже сказали? Джозефина Аллейн наверняка об этом упоминала. Джонатану запретили на ней жениться. Элис была никто. И, кроме того, она могла оказаться его родственницей… а если даже не так, все равно занимала неизмеримо более низкое положение в обществе. Наверное, Элис и Джонатан планировали убежать или заключить тайный брак, но ведь они полюбили друг дружку еще в детстве. Так что молодой Аллейн давно мог осуществить задуманное, если действительно собирался это сделать. Разве не понятно? Именно это я и пыталась ей внушить. Хоть она и не желала меня слушать. Если бы он и вправду хотел взять ее в жены, он сделал бы это. Любовь к нему способна была навеки разбить ей сердце. Поэтому, когда я увидела, как она разговаривает с тем, другим, у меня отлегло от сердца.
– Но кто он был? Как выглядел?
– Это мог быть кто угодно! Например, незнакомец, который остановился, чтобы узнать время, только и всего! – воскликнула вошедшая Пташка. Она стояла в дверях с полным чайником в одной руке и с ведром, в котором плескалась вода, в другой. Костяшки пальцев побагровели от холода, а глаза метали молнии.
– Я знаю, что я видела, Пташка! Тут было что-то совсем другое!
– Ничего ты не знаешь! Что ты можешь знать?
– Да как же не знать мне, няньке, которая ее вырастила и знала все секреты, даже те, которые она не торопилась мне раскрывать?