Когда подвода скрылась из виду, Рейчел поднялась в совмещенную с кухней гостиную и прислушалась. С улицы доносились обычные звуки – голоса и шаги, удары и скрежет, обрывки какой-то песни. Ставни были закрыты, но между ними проникал тоненький лучик света и падал на пол. Рейчел встала на его пути и ощутила слабое тепло. «Скоро здесь от нас не останется ничего, кроме пыли». Она была этому рада и подумала о том, чтобы поскорее уйти. И все же ей захотелось как следует прочувствовать миг расставания с прошлым и не позволить ему кануть в лету без всякого следа. Рейчел закрыла глаза и представила себе, насколько другой могла оказаться ее жизнь, не доведись ей по чистой случайности родиться похожей на Элис Беквит. «Я осталась бы в Хартфорде до самой смерти и никогда бы не вышла замуж. Или я осталась бы жить здесь, с человеком, снедаемым чувством вины и собственными ошибками. Он стал бы бить меня за это и довел бы семью до нищеты неумеренными долгами. И я никогда не познакомилась бы с Джонатаном и Пташкой. И не узнала бы, что такое счастье». С этого дня город Бат продолжит жить своей жизнью, звуки которой по-прежнему будут проникать в этот дом, но Рейчел в нем уже не будет. Громко стуча каблуками по половицам, она вышла из дома, заперла за собой дверь и вручила ключ слуге домовладельца.
У дома номер один в Лэнсдаунском Полумесяце на подъездной дорожке ждала карета, запряженная четверкой лошадей, и Фалмут присматривал за парой мальчишек, занятых погрузкой коробок и чемоданов.
– А это я возьму с собой, – сказала Пташка Фалмуту, когда Рейчел приблизилась. – Не стоит беспокоиться. Справлюсь сама, – пробормотала девушка, отнимая свой убогий мешок у бесстрастного дворецкого и забираясь в карету.
– Тебе следовало позволить ему помочь тебе. Ведь ты больше не служанка, – с улыбкой проговорила Рейчел.
Пташка выпучила глаза.
– Я осталась такой же, какой и была. Вольной птицей, то ли дворянкой, то ли бродяжкой, которая вправе поступать, как ей нравится, – заявила она, выходя из кареты.
Простое платье служанки сидело на ней как влитое, а передник, который Пташка обычно надевала поверх него, сегодня отсутствовал. На рыжих волосах красовалась единственная хорошая шляпка, которую раньше она приберегала для церкви, соломенная и с сиреневой лентой.
– Ваши вещи уже отправлены? – спросила девушка.
– Да. А где мистер Аллейн?
– Он где-то здесь.
Не успела Пташка это сказать, как из дверей вышел Джонатан, щурясь на яркий свет. След от раны на голове, полученной при падении в овраг, превратился в тонкую розоватую полоску. «Напоминание о том, как сильно я могла ошибаться. Теперь оно всегда будет у меня перед глазами».