Док лежал в своем гамаке и играл «Дикси» на флейте, нежно, тихо и фальшиво. Я прервал его на первом коленце и тряс его руку в течение пяти минут.
— Я никогда не воображал, — сказал Док, раздражительно пожевывая табак, — что я когда-либо попытаюсь спасти жизнь проклятого янки. Но, мистер О'Кифи, я должен признать, что в вас все-таки есть нечто человеческое. Я никогда не предполагал, что у янки можно встретить зачатки приличия и порядочности. Может быть, я слишком обобщал свои выводы. Но вы не меня должны благодарить, а Американскую Конфедерацию.
— Я ей очень обязан, — сказал я, — плох тот человек, который не будет патриотом по отношению к стране, спасшей ему жизнь. Я обещаю пить в честь «Звезд и Решетки» каждый раз, как мне попадется соответствующий флаг и стакан. Но где, — спросил я, — находится спасательный отряд? Я не слышал ни одного выстрела.
Док Милликин приподнялся и указал флейтой через окно на фруктовый пароход, который нагружался бананами.
— Янки, — сказал он, — этот пароход отчаливает завтра утром. Если бы я был на вашем месте, я уехал бы с ним. Конфедерация сделала для вас все, что могла. Обошлось без выстрелов. Переговоры между обоими государствами велись секретно, через посредство эконома этого парохода. Я поручил это ему, так как не хотел выступать в этом деле. Должностным лицам дали на двенадцать тысяч долларов взяток, чтобы вас выпустили.
— Человече! — воскликнул я, подпрыгнув на стуле. — Двенадцать тысяч? Как же я расплачусь?.. Кто же это мог… Откуда взялись эти деньги?
— Из Нового Орлеана, — сказал Док Милликин. — У меня там были небольшие сбережения. Два полных бочонка. Для этих колумбийцев они сойдут. Это доллары Конфедерации — все до последнего. Теперь вы понимаете, почему вам лучше уехать, пока они не пустили еще этих денег в ход? Хорошо ли будет, когда они попадут в руки какому-нибудь опытному человеку?
— Понимаю, — сказал я.
— Теперь послушаем, как вы произносите пароль, — сказал Док Милликин.
— Ура! Джефф Дэвис! — воскликнул я,
— Правильно! — сказал Док. — Вот что я вам скажу. Следующая мелодия, которую я научусь играть на флейте, будет «Янки Дудль». По-видимому, среди янки встречаются и не окончательные кретины.
Перевод Т. Озерской.
Я увидел, как мой старинный приятель, помощник шерифа Бак Капертон — суровый, неукротимый, всевидящий, кофейно-коричневый от загара, при пистолете и шпорах — прошел в заднюю комнату здания суда и, звякнув колесиками шпор, погрузился в кресло.
И поскольку в суде в этот час не было ни души, а Бак мог иной раз порассказать кое-что не попадающее в печать, я последовал за ним и, будучи осведомлен об одной его маленькой слабости, вовлек его в беседу. Дело в том, что самокрутки, свернутые из маисовой шелухи, были для Бака слаще меда, и хотя он умел мгновенно и с большой сноровкой спустить курок сорокапятикалиберного, свернуть самокрутку было выше его возможностей.