Следователь моментально напрягся. Выпустил мою руку и поспешил за полицейским. Я не осталась стоять в стороне, тихо последовала за ними, аккуратно выглянув из-за кареты. Внутри нее я успела увидеть нападавшего на меня мужчину. На удивление, он лежал в странной неудобно-изогнутой позе: опустившись с лавки на пол и запрокинув голову.
— Мисс, вам нельзя, — один из полицейских взял меня под руку, отводя от кареты.
— Он умер? — голос помимо воли дрогнул, но мне не ответили. Кажется, мой тихий вопрос никто не услышал. Но я и так все поняла…
Сердце сжалось. Это плохой знак! Мне не было жаль мужчину, скорее ощутила отягощение. Словно тяжелый камень, мучивший все это время и недавно исчезнувший, вернулся вновь. Теперь его нельзя будет допросить…
— Это не просто смерть! Ему кто-то помог! — ахнула от резко вспыхнувшего страшного осознания.
— Мисс, на вашем месте я бы не стал придумывать того, чего нет, — отозвался все еще державший меня полицейский. Кажется, свои догадки я высказала в голос.
Мне было плохо, очень… столько всего навалилось, что сейчас я не стала церемониться. Несколько грубо взмахнула рукой, отцепившись от полицейского, и подбежала к Данкарэ, показавшегося из кареты заключенного.
Кинувшись ему на грудь, не давая шансов к отступлению, я с мольбой посмотрела на следователя. Мужчина осторожно положил руки мне на плечи, аккуратно отстранил, закрывая собой от кареты и нахмурился, обращаясь к кому-то из полицейских:
— Доставьте тело в лабораторию к Орину! Мы должны узнать причину смерти.
И только потом обратил все свое внимание на меня:
— Пройдемте.
В этот раз следователь повел меня к лестнице. Элеватор оказался закрыт в столь поздний час, что не могло не порадовать. Все-таки эта машина пугала меня.
Уже давно успокоившись, я делала все интуитивно, словно в каком-то сне. Прошла за мистером Кольдом в светлый кабинет, где он указал мне на кресло, а сам вновь принялся кого-то вызывать по кристаллу связи. Как я поняла из разговора, он пригласил врача. Признаться честно, сейчас чувствовала себя хорошо. Першение и боль в горле давно прошли, а о щеке и вовсе забыла. Однако когда в кабинет зашел пожилой мужчина в белом халате, поздоровался со следователем и приблизился ко мне, тело, словно воспротивившись осмотру, снова все вспомнило.
Я вздрогнула, когда врач прикоснулся к шее, попутно что-то бормоча себе под нос. Что именно, не разобрала, старалась не акцентировать внимание на осмотре, наблюдая за следователем. Он стоял ко мне спиной, наклонившись к столу, и что-то записывал.
— Ничего серьезного, — неожиданно через время обрадовал врач, намазывая на опухшую щеку прохладную мазь. — Синяки на шее сами скоро сойдут, как и отёчность щеки.