даже не рассматривали, — он делает паузу, — ты действительно не знала ничего из этого?
Во время того, как он говорил, я рассматривала массивную папку, которая вероятно
содержит всю эту информацию обо мне и маме, информация, которой она никогда не рассказывала
мне. Почему она никогда не говорила мне, что у меня есть брат? Это то, что заставало ее остаться
трезвой? Она боялась, что он станет моим опекуном? Эта угроза была достаточно большой, чтобы
она оставалась трезвой. Внезапно я почувствовала угрозу из-за брата.
— Райли?
Моя голова кружится, я пытаюсь вспомнить намекала ли она когда-нибудь на то, что у
меня есть брат. Ничего. Я смотрю на детектива и качаю головой.
— Не знала.
Он наблюдает за мной с тихим сочувствием.
— Я должна пойти с ним? — внезапно спрашиваю я.
Он вопросительно смотрит на меня.
— Есть ли у меня выбор?
Его губы сжимаются в тонкую линию, к которой я привыкла за несколько часов.
— Ты — несовершеннолетняя. Он — единственный из родственников, которого мы
нашли. И он готов опекать вас. Есть ли у вас другие варианты?
Я хотела предложить воспитание в приемной семье, но уверена, они не согласятся, зная, что у меня
есть родственник, который готов позаботится обо мне. Тогда очевидно, что у меня на это нет
ответа, продолжает:
— Социальная служба скоро будет здесь. Вы будете размещены где-нибудь, пока все
не решится.
Я тихо сижу, пока буря нарастает во мне. Онемение, которая я получила сегодня,
испаряется, уступая место растущей панике. Мы хранили одну тайну. Но не думала, что у нее есть
и другие. Я наконец начала доверять ей, пока все это время она хранила от меня эту тайну. Мы
праздновали мой семнадцатый день рождения и начало ее второго года трезвого состояния только
прошлой весной. Тогда был первый раз, когда она купила мне реальный торт. На нем было
написано моё имя. Ее бледно-голубые глаза сияли так ярко при свечах, тогда она сказала мне
загадать желание и задуть их.
Теплые руки давят на мои плечи, пугая меня.
— Ты дрожишь, — говорит детектив Брэди, — может тебе стоит немного прилечь? Я
принесу стакан воды.
Его глаза сосредоточенно наблюдают за мной. Я глубоко вздыхаю и самостоятельно
пытаюсь успокоиться. Открываю ящик внутри знакомого мне кабинета, и заставляю свое тело не
упасть. Это то, что я делаю. Я остаюсь сосредоточенной на главном.
— Что касательно похорон? — спрашиваю я, мой голос напряжен, но сильный в этой
тихой комнате.
Он выпрямляется, глядя на меня с любопытством. Затем он потирает заднюю часть
шеи. Когда он, наконец, отвечает, я вижу, он старается, как можно тщательно выбирать слова,—