— Может, и нет, — предостерег ее начальник тюрьмы. — Посмотрим, что думает лорд Палмерстон. Возможно, доступ посетителей будет запрещен.
— Мисс де Квинси, я провожу вас до дома, — предложил Беккер.
— Я придерживаюсь иного мнения.
— Простите. Если я чем-то вас обидел…
— Последнее место на свете, куда я собираюсь направиться, — это дом, в котором мы сейчас живем. Вы разве забыли, что его снял для нас убийца?
Беккер помрачнел.
— Если отцу угрожает опасность, она угрожает и мне. Убийца может решить помучить меня, чтобы тем самым причинить боль отцу. Инспектор Райан, вы готовы организовать охрану нашего дома? Сколько для этого потребуется полицейских? И есть ли гарантия, что это поможет?
Райан не смог ничего ответить.
— Прекрасно, — заключила Эмили. — Поскольку мы знаем, что убийца следит за отцом и за мной, и раз начальник тюрьмы уверяет меня, что здесь — самое безопасное место в Лондоне, я остаюсь.
За стенами тюрьмы «Колдбат филдз» Лондон постепенно исчезал в дыму из полумиллиона печных труб, смешивающемся с желтым туманом, который поднимался от Темзы. Копоть медленно оседала на город. Но даже если бы и не было тумана, «художник смерти» мог не опасаться, что вызовет подозрения. Те несколько человек, которых он повстречал, — какие-то неотложные дела заставили их набраться храбрости и выйти на пустынные улицы — смотрели на него с благодарностью. В ответ он ободряюще кивал.
В рукаве пальто убийца прятал тяжелый железный ломик восемнадцати дюймов длиной. Он имел острый край с одного конца и крюк с другого — также с заточенным краем. Это был самый необходимый инструмент у рабочих, занимающихся разборкой зданий. Они вставляли крюк в щель в стене, нажимали на лом и вырывали большие куски дерева или штукатурки.
Подобный ломик был использован при совершении второго убийства на Рэтклифф-хайвей сорок три года назад. Произошло оно в таверне, расположенной неподалеку от лавки, где преступник двенадцатью днями ранее нанес первый удар. Тогда жертвами стали три человека, в то время как в первом случае убитых было четверо, в том числе младенец. «Художник смерти» уже «улучшил показатели», лишив жизни пятерых, из которых двое были детьми. И хотя он намеревался этим вечером продемонстрировать свои таланты в таверне — так же как сделал убийца в тысяча восемьсот одиннадцатом году, — таверна эта должна была находиться на некотором удалении от магазина, в котором в субботу вечером он создал первый шедевр. Настоящий великий артист должен всегда расширять поле деятельности, равно как и сокращать время между представлениями своих «работ» публике. Двенадцать дней — слишком большой промежуток. Лишь два дня между шедеврами — это произведет должное впечатление.