Поднялось около десяти рук, отчего Гарри разочаровано вздохнул.
— Хорошо, это немного, но ничего не поделать. Те, кто может вызвать телесного Патронуса, будут сражаться с дементорами. Не беспокойтесь, мои друзья и я изгнали целую кучу в Париже в 1944, так что все не так плохо. Я хочу, чтобы авроры сосредоточились на Пожирателях Смерти, а с ними и министерские работники. Все представители нечеловеческой расы, вы берете на себя вампиров и оборотней. Все те, у кого есть опыт в целительстве, вы нужны здесь, чтобы заняться ранениями. Студенты Хогвартса и недавние выпускники, вы будете совершать прыжки туда–обратно, забирая погибших и раненых. Все ясно?
— У меня вопрос.
— Да, мистер…
— Лонгботтом. Фрэнк Лонгботтом.
Гарри застыл, услышав это имя. Он вдруг вспомнил суд на Беллатрисой Лестрейндж, который видел в омуте памяти Дамблдора, за то, что та замучала до безумия Фрэнка и его жену Алису. Тряхнув головой, он постарался отрешиться от будущего.
— Да, у вас был вопрос, мистер Лонгботтом.
— Мне просто интересно, как мы можем основываться на видении. Вы уверены, что оно сбудется?
— Да, уверен. Джинни никогда не ошибалась.
— Хорошо, я просто хотел проверить.
— Будьте уверены, если Джинни говорит, что что–то произойдет, это случится. Не беспокойтесь об этом. Что ж, есть еще вопросы? Нет? Ладно, встретимся завтра в восемь вечера, к этому времени у нас должен быть более конкретный план. Собрание закрыто.
Как только Гарри вернулся в Хогвартс, он направился в свою комнату, где обнаружил Сева, который дожидался его, сидя на кровати. Он разрешил младшему студенту входить в комнату, когда тот захочет, пока он не злоупотребляет этим. Северус встал и подошел к другу.
— Ты в порядке, Гарри? Ты ушел так внезапно. Я беспокоился.
— Все хорошо, Сев. Но у меня был довольно тяжелый вечер. Чувствую, что надо спланировать очередную шутку над Мародерами.
— Конечно, о чем ты думаешь?
— Ну, есть заклинание моего собственного изобретения…
— Ты изобрел заклинание?
— Вообще–то, несколько. У меня к этому талант.
— Кажется, ты талантливый во многих вещах.
— Да, кажется. Знаешь, я очень силен. Сильнее, чем Дамблдор и Волдеморт.
— И такой скромный!
— Эй! Ты же хотел знать. У меня есть сила, я знаю, как ей пользоваться. Думаю, мои друзья считают, что я превращусь в следующего Темного Лорда. Знаешь, иногда я их пугаю.
— Ну, чрезмерная самонадеянность — это слабость.
— Это мне говорит Миона.
— Она мудрая, Гермиона. Ты должен прислушаться к ней.
— Да, конечно, а теперь шутка. Она называется «проклятие Джулио — Клаудиана».
На следующий день студенты и учителя были удивлены, когда Мародеры и Лили стали бродить по Большому залу на завтраке, как римская знать. У всех на головах были венки из листьев и цветные тоги вместо школьных мантий, а то, как они вели себя, говорило о королевском величии. Все в замешательстве наблюдали, как Джеймс шагнул к столу Гриффиндора и начал кричать на испуганных первокурсников.