Но все равно, не хотелось перед этой бабой показывать, что он, Леха, совсем скис и сдох, ни на что не надеется. Может, она что-то такое знает, отчего какой-то выход обнаружится?
Пошли дальше вверх. Тропка обвилась вокруг большого, в полметра вышиной, пня. Леха и его спутница обошли пень, тропка стала подниматься по склону под другим углом.
— Смотрите! — Митрохина неожиданно обернулась и указала на пень, уже оставшийся позади.
— Чего? — Леха даже испугался.
— По-моему, вот это! — сказала Галина, возвращаясь к пню.
На стороне, противоположной от тропы, была старая, давным-давно посеревшая и не бросающаяся в глаза затеска. А на затеске просматривался темный знак, отдаленно напоминающий «<», вырубленный когда-то топориком. Одна только загвоздка: уголок показывал острием налево, но не для тех, кто поднимался по тропе вверх по склону, а для тех, кто спускался по склону вниз. Иными словами, не в ту сторону, куда Леха в течение всей дороги пялился, а в противоположную.
— А вот и «вилка»1 — воскликнула Митрохина. — Видите, вон там, сухая елка?!
Ну и ну! Точно! Леха даже удивился приметливости городской бабы и ее воображению. Уж ему-то ни за что не пришло бы в голову сравнить с вилкой то, что он увидел.
Метрах в трех от тропы стояло несколько елок, тесно прижавшихся друг к другу. Наиболее сильные уже вымахали в семь, а то и в десять метров в высоту, затенив и задавив тех, кто послабее. Эти неудачницы засохли, но падать им не давали цепко вросшие в склон оврага корни и мощные ветви-лапы соседок. Одна из елок, проигравших битву за жизнь, в свое время попыталась исхитриться и выбросила на одном уровне два боковых побега. Они не обвисали, как другие ветви, а поперли вверх, пока хватало силушек, параллельно основному стволу. Ну, и конечно, погубили его окончательно, поскольку отняли у основного ствола силы, заставив его поделить то, что он один добывал из земли, натрое… Приватизаторы хреновы! Так все втроем и засохли. Хвоя покоричневела и облетела, мелкие веточки высохли уже до серости, и тройной ствол, если пообрубать верхушки, действительно стал бы похож на трехзубую вилку или, точнее, на вилы.
— Ну, допустим, эта… — пробормотал Леха. — А дальше что?
— Посмотрим… — Галина, не жалея туфель да и ног тоже, сошла с тропы и приблизилась к елке-вилке. Леха — за ней.
Елки как елки, ничего необычного. Светло-коричневая хвоя устилает почву под ними, шишки валяются…
— Нет тут ничего, по-моему! — сказал Коровин.
Но Галина, не обратив внимание на это заявление, полезла в гущу елок. Ойкала, ежилась от уколов, но лезла. Леха вздохнул и полез тоже.