Не без волнения смотрел Гусь, как Витька, нырнув с лодки, поплыл вдоль гряды.
Непривычный, причудливый мир открылся взору подводного пловца. Луда напоминала хребет гигантского чудовища. На гребне саженные валуны и каменные глыбы с острыми гранями, а на склонах, круто уходящих в синеватую глубь, — песок и галька. Казалось, какой-то чудо-великан взял да и просыпал на дно озера пригоршни этих валунов и глыб. Нигде ни травинки, и всюду, куда ни глянь, — мальки. Их много, сотни тысяч, миллионы. Вода от этого кажется живой сеткой, которая находится в непрестанном движении. Прозрачные, тускло окрашенные рыбешки тыкались мордочками в стекло маски и пытались что-то склевывать с рук, плеч, с живота Витьки. Но их прикосновения были столь слабы, что не ощущались.
«Раз есть мальки, должна быть и крупная рыба», — думал Витька. Он заглядывал за камни, внимательно рассматривал каждую нишу, каждую расселину, где бы могли укрыться щуки или окуни, нырял и просовывал руку под камни. Но тщетно: крупной рыбы не было.
— Ну что? — скорей разочарованно, чем с любопытством спросил Гусь, когда Витька влез в лодку.
— Одни мальки! И удить здесь незачем — пустое дело.
Сережка вытащил из воды удочку и вопросительно посмотрел на Гуся, но тот невозмутимо продолжал следить за своим поплавком. Витька обтерся майкой и развалился в лодке загорать. Лицо его было безмятежно спокойно. К удилищу он не прикоснулся.
Скоро и Гусю надоело смотреть на неподвижный, точно вмерзший в воду, поплавок.
— Что ж, поплывем к берегу, в травы. Может, и вправду там лучше.
Вдоль северного берега Пайтова озера густо росли камыши, желтели распустившимися цветами кубышки. Их большие округлые листья глянцево поблескивали на воде. То тут, то там чуть заметными островками виднелись заросли элодеи.
Шест, которым греб Гусь, использовали для причаливания в облюбованном месте.
— А вот здесь рыба уж наверняка есть! — сказал Витька и первым взялся за удочку.
— Плавать-то больше не будешь? — спросил Гусь, у которого пропала всякая надежда на осуществление тайного плана.
— Погреюсь маленько. Если хочешь, плавай!
Гусь насторожился: уж не смеется ли над ним Витька, не намекает ли на то, что случилось на Вязкой старице? Но лицо Витьки было добродушно, и, кажется, сказал он это без всякой задней мысли.
— Что-то неохота, — равнодушно отозвался Гусь. — Потом если…
Освоить подводное снаряжение ему, конечно, очень хотелось. Тогда бы Витька ни в чем не имел преимуществ. Они могли бы плавать по очереди в той же Вязкой старице или на Сити. И хорошо бы поучиться плаванию именно теперь, когда нет никаких зрителей, кроме Сережки. Но в этом месте, где из глубины, извиваясь змеями, тянется элодея и до дна метра три, Гусь не решился рисковать.