Одним из таких болот было большое Журавлиное болото. Веснами Гусь не раз слыхал на этом болоте вой волков и намеревался поискать там волчье логово. Для одного это занятие не очень-то веселое, но, может быть, Толька в самом деле рискнет улизнуть из дому? Тогда и логово поискать можно.
И Толька не подвел, пришел еще задолго до рассвета.
— Я на окне записку оставил, — сказал он Гусю, — чтобы искать не вздумали. А то такую панику поднимут!..
— И правильно. Спросился бы — не отпустили. А чего в праздники дома сидеть? То ли дело в лесу, у костерка… Пожевать-то чего взял?
— Да взял… Хлеба, картошки, сала кусок тяпнул…
— А у меня дома, понимаешь, хоть шаром покати. Один хлеб. У мамки, наверно, чего-нибудь припасено к празднику, так она спрятала куда-то. Не мог найти…
— Проживем! — бодро сказал Толька. — У тебя-то мамка не ругалась, что ушел?
— Сказал!.. Она еще и рада. Праздник же! Закроет дом и пойдет по гостям. Ни варить, ни готовить не надо… С одной-то рукой знаешь сколько мороки, хоть с тестом, хоть с чугунами… Иногда хочу ей помочь, так она ругается: все ей кажется, что я не так делаю. Рассердится, скалкой или тряпкой огреет по спине — вот и все…
Они шагали по лесной тропе, мягкой от подопревшей и мокрой прошлогодней листвы, и слышали, как над головами в предутренней тишине с хорканьем и цыканьем пролетали вальдшнепы. Где-то за полями начали токовать тетерева.
— Было бы ружье, на поляшей бы сходили… — мечтательно сказал Толька.
— Э-э, да с ружьем-то мы без мяса не сидели бы. На Журавлином болоте глухарей собирается весной уйма! Мы бы и ток нашли. С луком и то можно бы на глухарей сходить.
— У тебя же был хороший лук!
— Был. Мамка в печке сожгла. Помнишь, я в окно бабке Агашке зафитилил? Дрызг — и стекла как не бывало! Вот мамка и сожгла. Сначала сломать хотела, а лук-то вересовый, крепкий. Тогда она хватила меня им по спине да так целиком в печку и сунула… Ничего, я другой сделаю, еще лучше!..
С разговорами время шло незаметно, и с восходом солнца ребята оказались на дальних пожнях, что тянулись по берегам Сити в глухом, еще не тронутом человеком суземье. Стайка уток поднялась с пожни, над самой водой протянула вдоль Сити и бесшумно опустилась у противоположного берега. Над рекой токовали бекасы. С отрывистыми, резкими криками быстрые белобрюхие птицы взмывали вверх и, сделав плавный полукруг, пикировали к воде, над лесом далеко окрест разносилось их протяжное блеяние. Без устали, с короткими перемолчками, звонко барабанила о сухое дерево желна.
Гусь сбросил рюкзак под старую сосну, что стояла на краю пожни, вытащил из-за пояса топор.