– Чувствуешь? – Я кладу ему на плечи ладони и трусь о него. – Все это твое. Только твое. – Я целую его в подбородок, в уголок рта, в губы. – Как бы мне того ни хотелось, но я не могу сказать тебе то, что ты хочешь услышать. – Ронан со стоном обхватывает меня за талию, пока я раскачиваюсь на его твердеющем члене. – Единственное, что мы можем сделать – это жить дальше. И быть вместе.
Я накрываю его щеку ладонью, а Ронан берет свою эрекцию в руку и входит в меня одним быстрым, глубоким толчком. Стоит мне почувствовать внутри толчки его члена – такого твердого, такого толстого, – и я, застонав, закрываю глаза.
– Я знаю, между нами случилось слишком много всего, и оно изменило нас, но вместе мы со всем справимся. Я в этом уверена.
Ронан толкается вперед.
– Ты сейчас вспоминаешь о нем?
– Нет, малыш. – Я ласкаю его скулу. – Нет.
Мы снова трахаемся. Сердито и быстро. До синяков. Он словно стремится вытрахать из меня память о Лоренсе, чтобы отныне я ощущала только его – внутри, снаружи, повсюду. Помечая меня собой, он заново провозглашает меня своей собственностью.
И я позволяю ему. Я даю ему все, что он хочет.
Когда мы заканчиваем, он уносит меня на кровать, где его сильные, как стальные тросы, руки обнимают меня со спины. Мы лежим в тишине, наше дыхание замедляется.
– Я разговаривал с Элли.
Улыбаясь, я поглаживаю кожу его руки.
– Так вот почему ты за мной отправился. А я-то думала, потому что ты не можешь без меня жить, – шучу я.
– Я не могу без тебя жить, Блэр, – подтверждает он перед тем, как зарыться носом мне в шею. – Но скажи… почему?
– Почему я ушла? – Я вздыхаю. Говорю себе, что он имеет полное право задавать такие вопросы, что я должна быть с ним полностью честной, что только так у нас появится шанс. – Надеюсь, ты еще не засыпаешь, потому что это очень длинная история.
– Я никуда не спешу. – Он сжимает мою ладонь. Такой крохотный жест, но он дарит мне ощущение, что я не одна.
– Откуда начать? Там столько всего.
– С самого начала, малыш.
И я начинаю. Я рассказываю ему все о своем детстве, о своей жизни в Нью-Йорке, обо всех мужчинах, которые были у меня до него, о том, почему я ушла от него и что случилось после этого с Лоренсом. Между нами больше нет барьеров и стен.
После того, как по ощущению проходят часы, и я заканчиваю изливать Ронану душу, мне стыдно даже взглянуть на него. Нет чувства страшнее, чем то, когда ты открываешься перед кем-то, обнажая свои самые гадкие качества, и надеешься, что тебя все равно будут любить.
– Знаешь, я всю жизнь считала себя виноватой, в том, что мои родители ссорились. Что если бы я была идеальным ребенком, то они бы остались вместе и любили меня и друг друга. Но теперь понимаю, что ни я, ни их любовь ко мне здесь не при чем. И это знание… – Я сглатываю в попытке унять боль в груди. – Освобождает.