Сбросив с плеч ещё одну заботу, Саша попила с Татьяной чайку, пригубила в память о муже и его бабушке рюмку водки. Потом золовка посадила её в свою «шестёрку» и отвезла на вокзал. Идти на Мыльную гору, где похоронили Таисию Артемьевну, у Саши не было сил, да Таня и не настаивала. На кладбище орудовал маньяк, и хотя он насиловал только старух, а на молодых красивых женщин не обращал внимания, Таня сочла своим долгом предупредить невестку о грозящей опасности. К тому же Татьяна недавно, три дня назад, побывала там – в день бабушкиных сороковин.
Когда Саша вышла из вагона в Москве, опять повалил снег. Перрон покрыло противной наледью, по которой скользили острые высокие каблучки. Накинув капюшон, Саша ускорила шаг, спустилась в метро, еле дождалась поезда и рухнула на освободившееся место. По Кольцевой нужно было доехать до «Добрынинской», перейти на «Серпуховскую». Повезло, что не пришлось висеть на поручнях в переполненном вагоне целых три остановки. Когда беременность станет более заметной, начнут уступать место, но пока только четыре месяца, и рано качать права – могут и не поверить.
Она вышла в снежную круговерть, побежала по переулку, мечтая о чашке горячего чая и о сухих туфлях. Да ещё о мягком кресле, в котором наконец-то получится отдохнуть от долгой тряски и от выматывающего сырого холода. Выпив чаю со сдобным печеньем, вдохнув запах стоящих в вазе роз и дорогих духов, она прогонит воспоминания о вокзальной вони, которой пропитались волосы и одежда. Там же, в приёмной, можно будет слегка подкраситься и причесаться. Ведь ни в поезде, ни на вокзале, ни на эскалаторе Саша не успела привести себя в порядок. Ни в коем случае нельзя опускаться, особенно работая в столь респектабельном ВУЗе, где все студентки имеют данные моделей.
Александра уже подбегала к лицею, когда, отвернувшись от ветра, толкнула кого-то плечом.
Опомнившись, она смутилась и пробормотала:
– Простите, ради Бога! Я вас не очень сильно ударила?
– Ничего страшного, со всеми бывает. Нам тоже нужно было под ноги смотреть.
Высокая молодая женщина в изумрудной, до пят, дублёнке с капюшоном улыбалась ей, как старой знакомой. Кажется, Саша пару раз видела её в коридорах академии – возможно, и в своей приёмной. Эти болотного цвета глаза – мерцающие, как колдовские огни тёмной ночью – наверное, были такие одни во всей Москве. Густые, блестящие, медного цвета локоны женщины сильно намокли под снегом. У неё были длинные, стрелками, ресницы, трогательный естественный румянец, тщательно нарисованные вишнёвые губы.