Поставленная на сигнализацию и запертая на три замка квартира оставалась под наблюдением Анатолия. Дмитрий же спустился к своему красному «Мерседесу», открыл дверцу, нырнул за руль и ещё раз проверил, на месте ли заграничный паспорт, деньги – в валюте и в рублях, а также кое-какие драгоценности.
Не заметив ни на Гороховой улице, ни на Адмиралтейском проспекте сколько-нибудь заметного оживления, он повернул к Дворцовому мосту. На площади уже собирались люди, и над одной из групп откровенно развевался российский триколор – флаг торгового флота. К удивлению и радости Стеличека, манифестантов никто не разгонял. Напротив, в их сторону направлялись всё новые и новые протестующие.
Инопланетянин хмыкнул и пожал плечами – он начал что-то соображать. Зураб, как всегда, оказался прав – на то он и начальник службы безопасности. О каких танках и репрессиях может идти речь, если не соблюдается основная заповедь любого переворота – немедленный арест бывших руководителей и силовое подавление любого сопротивления? А уж если боятся тронуть каких-то прыщавых юнцов, у которых слишком уж разыгрались гормоны, то разве может идти речь о городском и российском руководстве?
«Действительно, мы зря струхнули и задержали груз, – размышлял Дмитрий, сворачивая на Университетскую набережную. – Если это и переворот, то обречённый на провал – видно уже без очков. Для чего было его начинать, если нет огня, драйва, воли к победе? Дело даже не в возрасте его руководителей – к примеру, ни Тьер, ни Пиночет, ни, страшно сказать, Ленин и Сталин мальчиками не были. Жизненный опыт в этом деле никогда не помешает, и один старик может стоить десяти молодых. Просто дело в том, что «совок» давно уже сгнил и выродился. Туда, в верха, не поступала свежая кровь, и потому Союз заболел гангреной. Если уж входящий в ГКЧП председатель КГБ не в состоянии грамотно произвести переворот в собственной стране, на кой чёрт такой председатель, такая страна? Значит, наша сделка с Ншаном тем более должна состояться. Плевать, что задержали груз, отменили аренду муковозов – это даже безопаснее. О таком транспорте знал покойный Гюлиханов, а, значит, передал Горбовскому. Даже если муковозы остановят без оружия, всё равно остановят, начнут допытываться, что да как. А ребята могут струхнуть из-за этого ЧП, наболтают лишнего. Короче, что ни делается, всё к лучшему. Но всё-таки надо немного подождать, осмотреться. Как ни крути, а экстремальная ситуация налицо, и всё ещё может измениться…»
На Восьмой линии Дмитрий остановил машину у дома тёщи и с чемоданом ринулся вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Ему пришлось долго звонить, потому что ключ он второпях куда-то засунул. Кроме того, не хотелось входить хозяином в чужую квартиру – Дмитрий знал, что тёще это не понравится.