— Вижу, что со снабжением у вас по-прежнему нет проблем, — заметила Маркасса, сев за стол, который был уставлен чем только можно для ублажения желудка.
К тем яствам, которыми Макнери потчевал ее во время довольно давнего завтрака наедине — керумийской запеканке, квапкам, булькам в собственном соку, щилвицам, бундикам, трандарею, — добавились благоухающие на весь Космос далнийские пицули, столь памятные сыну Маркассы Тангейзеру Диони, и много-много прочего. Не менее приятного если не на вид, то на вкус.
— Проблемы пусть будут у Звездофлота, — усмехнулся капитан, щедро наливая ей в бокал саронское белое.
Для Обера и Хорригора он выставил на стол коньяк «Арарат». Ну, и для себя тоже, естественно.
— А лучше пусть ни у кого проблем не будет, — прогудел Обер, тряхнув спадающими на плечи волнистыми желтоватыми волосами, разделенными пополам пробором.
Плащ он, по своему обыкновению, не снял. Изящно держа вилку тонкими пальцами, пандигий осторожно прокалывал бундики на своей тарелке, выпуская из них сок. Кожа на тыльной стороне его ладоней была матовой и гладкой, контрастируя с изобилующим морщинами и складками лицом. Макнери в очередной раз подумал, что Обер очень напоминает архангела с картин Темных веков… Только этот архангел изрядно потрепал ему нервы своим исчезновением.
Хорригор уже придвинул к себе тарелку с пицулями и с вожделением косился на коньяк. Он изрядно хлебнул этого чудесного напитка в прошлый полет на «Пузатике», и видно было, что ему не терпится припасть к рюмке. Линс Макнери его нетерпение прекрасно понимал, поэтому не стал тянуть. Хотя сам уже влил в себя немало в ожидании гостей.
— Ну, что, господа, — держа рюмку перед собой, сказал он. — Рад вновь видеть вас на борту нашего труженика звездных дорог, который даст сто очков вперед всем корытам Звездофлота вместе взятым… Рад видеть вас в моей каюте, где прошла значительная часть моей жизни. Еще больше рад, что никто из вас, кажется, не собирается исчезать, — он покосился на Обера, — и надеюсь, мы славно проведем время в дороге, да будет она легкой и завершится благополучно. Хотите — верьте, хотите — нет, но если бы мне по прибытии на Лабею предложили перейти капитаном на новый корабль, я бы отказался. Самым решительным образом, даже если бы меня умоляли! Я говорю без капли лукавства, мне незачем кривить душой перед вами. Этот без малого шестнадцатилетний дальник я не променяю ни на какой другой, пусть даже самый совершенный и самый быстрый. И если бы меня спросили: «Линс, где ты хочешь закончить свой жизненный путь?» — я бы ответил: «Только здесь!» Ибо «Пузатик» для меня гораздо больше, чем просто корабль. Он — часть меня самого, он мне роднее жены и детей. И будь моя воля, я, выйдя на пенсию, поставил бы его у себя на даче и смог бы сказать себе: «Линс, вот теперь ты абсолютно счастлив!»