Нам надо было ехать дальше, на болото в Псковскую область. Рано утром мы отправились на пристань. Было солнечно и тихо, но мужик в намазанных дегтем сапогах, который катил по шатким доскам на борт небольшие бочонки с рыбой и солеными огурцами, сказал, что будет непогода. На корабле было много мужиков и баб с острова. Они ехали в Псков продавать продукты. Но скоро как бы ни с того ни с сего подул сильный ветер, поднялись волны, кораблик начало качать. Стало холодно, люди начали спускаться в трюм. Многих тошнило. У меня страшно разболелся зуб. Я ушла в трюм, прижалась щекой к горячей трубе. Зуб немного успокоился, но начало тошнить. Я выкарабкалась обратно на палубу, пароход сильно качнуло, я оказалась на бочке с огурцами, дно провалилось, и у меня весь зад промок в рассоле. Опять заломило зуб. Я снова спустилась в трюм, на полу на коленях, держась одной рукой за скамейку, молилась, крестилась и низко, до полу, кланялась баба в белом платочке. Я прижалась к трубе задом, чтобы подсушиться, не могла понять, о чем ее молитва, хотя слова были русские.
К вечеру мы приплыли в устье реки Великой, буря утихла, а зуб болел так, будто кроме зубной боли на свете ничего не было. Наконец тети нашли пункт «скорой помощи», мне что-то затолкали в дупло, боль затихла.
В Пскове мы переночевали в доме крестьянина, младшая тетя Айно всю ночь гоняла клопов от Жени, а я сказала, что клопы не любят трудновоспитуемых. Им стало смешно, хотя они уже давно меня так не называли.
В Подборовское ехали долго, разбрызгивал лужи и подпрыгивая на бугорках в маленьком синем автобусе. Потом шли пешком по мягкой торфяной дороге и наконец увидели бараки, построенные из свежевырубленных желтоватых бревен, которые стояли на столбах.
— Видно, в половодье здесь затопляет, — указала на столбы старшая тетя.
Мы поднялись наверх, остановились у порога. Все помещение было, как большой сарай, в котором по двум сторонам возле стен стояли ящики, накрытые одеялами, а вокруг ведра, котлы и вообще все, что человеку в жизни надо. По углам барака было четыре плиты, возле одной из них я увидела бабушку, она подкладывала дрова в плиту. Бабушка выпрямилась, заметила нас и запричитала:
— Боже мой, Боже мой, я вас уже вчера ждала. Наши на работе, они на обед придут…
Нас окружили старухи. Вытирая распаренные руки о передники, они по очереди протягивали их нам. Для теть вообще не было незнакомых, каким-то образом все друг друга знали, если даже никогда не виделись, все равно знали деревню, откуда человек, чей он родственник и из чьего он дома.