Тёплые, нежные, но настойчивые губы Чарльза соприкоснулись с её губами, растворяясь во мгле наслаждения, которое они делили пополам. Мужские крепкие руки держали её за плечи, так словно он владел ими, обладал. Она никогда подобного не ощущала, эти чувства пугали её, но сопротивляться им она попросту не могла. Ей хотелось близости, не только духовной, но и физической. И Чарльз был первым мужчиной в её жизни, который был для неё дороже всех прочих, которые делили с ней ложе. И, впустив в свою голову эту страшную мысль, она хотела было отпрянуть, но мужчина её опередил. Адриана не видела его глаз, но чувствовала присутствие призраков сомнений и размышлений принца, его терзаний и колебаний.
Он не знал, как ему поступить. По всему его внешнему виду было ясно, что он испытывает те же чувства к Адриане, что и она к нему. Но он по-прежнему оставался принцем Англии, вторым наследником престола, у которого были свои обязательства перед страной и семьёй. Девушка прекрасно понимала это, поэтому даже не смела надеяться на то, что они будут вместе. Она всячески пыталась отогнать от себя мысли о том, что ей нравится принц. Что больше её сейчас удивляло, так это то, что Чарльз ответил ей взаимностью. Казалось бы, это счастье найти настоящую любовь, человека, который отвечал бы взаимностью на твои чувства. Но всё же их судьба была предопределена где-то там, на небесах. И эта судьба даже и предположить не могла, что они станут парой. Слишком много условностей, слишком много препятствий. И всего лишь одна любовь, которой недостаточно. Даже для них самих.
– Простите, Чарльз. Я повела себя недолжным образом. – Адриана решила, что ничто, даже её собственные чувства, не станут причиной «отдаления» Чарльза. Она пожалела о своём поступке, пожалела даже о том, что он ей ответил на поцелуй. То чувство, которое раздирало её изнутри, не должно было распространяться на другого человека, не должно было эхом раздаваться в чужой душе. И если бы это чувство было подобно ветру, девушка рысью бы побежала и открыла настежь окна и запустила в обитель Чарльза богов всех стихий, чтобы они изгнали из его головы комок воспоминаний о поцелуе, все мысли о ней, все чувства. Она глубоко сожалела о том, что пришла сюда. Приглушённое чувство совести теперь траурной симфонией играло в её душе. Плачущие скрипки были похожи на зеркальное отражение струн её сердца. И даже слёзы её сейчас бы превратились в горячий воск, капающий с приглушённой свечи. И сердце вместо ударов дрожащим стоном просило о помиловании.