– Ох, не к добру это. От женщин одни неприятности. – Почти ненавистно прошептал он. Я с недоумением взглянула на Чарльза, ожидая, что тот поставит этого хама на место, но принц лишь мягкосердечно улыбнулся мне:
– Давид, не будь так суров к Адриане. Если бы не она, мы бы сейчас не встретились. Это благодаря ей мы узнали о содержимом свитка. – Попытался успокоить своего старого знакомого Чарльз.
– И как вы узнали о свойствах невидимых чернил проявляться при воздействии на них тепла? – Расспрашивал меня деловито аптекарь.
– В книжках. – Соврала я. Мне не хотелось признаваться в том, что я узнала об этих свойствах совершенно случайно, тем более, по своей неуклюжести.
– Вот. Она ещё не переступила порог моей лавки, а уже врёт мне. – Он поставил руки в боки и с вызовом посмотрел на меня. Но Чарльз не стал продолжать этот спор:
– Она пойдёт с нами и точка. Я ей доверяю, как никому другому. – Строго причитал принц. Давид смягчился и махнул рукой, понимая всю невесомость своего положения. Он просил следовать за ним, и мы втроём поднялись верх по лестнице на третий этаж, где должен был быть чердак, но вместо старья перед нами предстала настоящая лабораторная комната. Мне показалось, что эту комнату уже давно не проветривали, так как дышать здесь было довольно-таки сложно. Повсюду валялись различные мензурки с разноцветными жидкостями, колбы, мешочки с разными снадобьями, книги, которые представляли смертельную угрозу их хозяину, если их увидят не «те» глаза. Посреди комнаты находилась алхимическая печь, топимая дровами и растительными маслами – атанор с множеством фитилей. Одному дьяволу было известно, чем тут занимался этот мужчина. Но, заметив в углу комнаты хвост какого-то животного, я пришла в такой ужас, что постаралась даже не думать о том, что это была за комната и для чего были нужны все эти вещи. Давид указал нам пальцем на два деревянных стула, но мы с Чарльзом предпочли постоять: настолько сильным было наше возбуждение. Мой спутник достал из плаща продолговатый футляр, открыв крышечку которого, вытянул копию свитка, который мы оставили в Англии. Принц протянул старику нашу реликвию, и тот, взяв его, немедленно переместил бумагу на свой рабочий стол, поднёс к ней масляную лампу, чтобы ему были лучше видны руны. В лабораторной было лишь одно окно, но оно было таким маленьким, что не позволяло дневному свету проникать внутрь. Видимо, это и было нужно Давиду. То, чем он занимался здесь, могло обеспечить ему сожжение живьём на костре. И даже мы, зайдя сюда, подвергались такой же опасности. Это одновременно и отталкивало, и подстёгивало меня продолжить наше дело.