И «целоваться» – это еще мягко сказано, потому что они, судя по всему, зашли намного дальше. (Интересно, как далеко? Вряд ли Сьюз скажет, а просить ее изобразить отношения с Брайсом в виде графика или диаграммы – это как-то по-детски. Придется довериться собственному воображению.)
(Хотя нет, лучше не стоит… Брр! Ну и бурное у меня воображение!)
Мы решили, что я наберу номер и отдам телефон ей. Пытаясь унять взбесившееся сердце, я нажимаю кнопку быстрого дозвона.
– Тарки, – тараторю я, как только он отвечает. – Слушай, сейчас я позову Сьюз. Если повесишь трубку, я больше никогда не стану с тобой разговаривать, и папу о том же попрошу. Хватит дурить. Нельзя все время звонить мне и прятаться от Сьюз. Она твоя жена. И должна сказать тебе кое-что очень важное.
В ответ – тишина. Наконец Тарки говорит:
– Хорошо, зови ее.
Если честно, голос у него какой-то обреченный.
Я отдаю ей трубку, а сама отхожу в сторону. В общем-то, я надеялась, что она попросит меня остаться и я смогу прижать ухо к телефону с другой стороны и услышу, что ответит Тарки. Но Сьюз сказала, что хочет поговорить с ним наедине.
Я понимаю. На кону ведь ее брак и все такое. Хотя без меня она ни за что не набралась бы смелости и не нашла бы нужных слов… В общем, я не обижаюсь. Совсем.
Все замечательно. Она выходит на улицу, а я заказываю кока-колу, чтобы запить текилу. Парень в пончо вручает мне бубен с такой трогательной улыбкой, что отказать я не могу. Так что сижу, звеню им и напеваю в такт «ахеа-ахеа-ахеа» на прекрасном испанском, стараясь не думать, как в случае чего Сьюз и Тарки будут делить детей.
И вдруг она снова влетает в бар.
Сердце переворачивается в груди, а бубен невольно выпадает из рук. Сьюз стоит возле входа, задыхаясь, вся красная, и вид у нее совершенно безумный.
– Что случилось? – подскакиваю я. – Сьюз, что такое?
– Бекс, деревья в нашем имении, – лихорадочно бормочет она. – Деревья. Ты их помнишь? Хоть одно?
Какие еще деревья? Что за бред?
– Эээ… нет, – медленно говорю я. – Не помню никаких деревьев. Сьюз, успокойся. Что случилось? Что он сказал?
– Не знаю. – Взгляд у нее темнеет.
– Как это не знаешь?! Ты ведь с ним разговаривала!
– Да. Я ему призналась. Правда, он сперва не понял, о чем я. – Сьюз трет кончик носа.
О да, представляю. Сьюз говорит: «Прости, Тарки, я очень виновата», а тот решает, что она потеряла кошелек.
– Так ты ему призналась? – не отстаю я. – Он понял, о чем речь?
– Да. – Сьюз сглатывает. – В конце концов, да. Правда, связь была не очень…
– И?
– Это его потрясло. Я боялась, что он догадывается, что-то подозревает, а он… В общем, нет.