«Это я убил надзирателя».
Полководец – типичный представитель имперской расы – высокий, крупны, с блестящей жёлтой кожей, маленькими рожками и красными глазами – окинул Дариуса долгим испытующим взглядом, в котором можно было уловить уважение.
«Ты сознался в своём преступлении», – зычно проговорил он. «Это хорошо. В дар за это я не буду долго мучить тебя перед смертью».
Полководец кивнул своим подчинённым и, под лязг доспехов, полдюжины солдаты подошли к Дариусу, окружили его и грубо схватив под руки потащили к своему командиру.
Дрей зарычал, подпрыгнул, и вонзился зубами в бедро одного из них. Солдат взвыл и отпустил Дариуса, а Дрей с жутким угрожающим рыком оттаскивал его от хозяина. Солдат, как ни старался, не мог вырваться из окровавленной пасти.
Его соратник потянулся к мечу, и Дариус понял, что должен действовать очень быстро, если хочет спасти Дрею жизнь.
«Дрей!» – заорал он. «Домой! СЕЙЧАС ЖЕ!»
Дариус постарался, чтобы его голос звучал как можно строже, молясь о том, чтобы Дрей послушался, и пёс внезапно отпустил солдата и умчался в толпу. Имперский меч рассёк воздух в дюйме от него.
После этого Дариуса продолжили тащить дальше.
«Нет!» – раздался крик.
Все замерли, а из толпы выбежала рыдающая Лоти.
«Это не он! Он невиновен! Я сделала это», – выкрикивала она.
Командир войска растерянно переводил взгляд то на неё, то на Дариуса, не зная, кому из них верить.
«Это слова женщины, пытающейся спасти мужа», – прокричал Дариус. «Не верьте ей!»
Полководец продолжал рассматривать их обоих, и сердце Дариуса бешено стучало – он молился, он надеялся, что поверят ему.
«Вы и правда думаете, что хрупкая девушка могла задушить могучего надзирателя?» – добавил Дариус
Наконец, командир натянуто улыбнулся.
«Ты хочешь нас оскорбить, – сказал он Лоти, – когда говоришь, что слугу Империи может убить слабая женщина вроде тебя. Если бы это было возможно, я бы сам их всех уничтожил. Держи язык за зубами, женщина, пока я тебе его не отрезал своим мечом».
«Нет!» – крикнула Лоти.
Дариус увидел, что несколько мужчин подошли к ней, схватили и оттащили назад, не смотря на её сопротивление. Её преданность глубоко его тронула, и подарила успокоение, как он думал, в последние минуты жизни.
Дариус почувствовал, как его привязывают лицом к столбу, опутывая верёвками запястья и лодыжки. Он услышал треск рвущейся ткани, когда грубые руки сорвали с него рубашку, и ощутил прикосновения солнечных лучей и прохладного ветра на своей голой спине.
«Поскольку я сегодня расположен к милосердию, – сказал командир, – мы начнём всего с сотни ударов!»