Мэгги пристально посмотрела на него.
– Но ведь именно поэтому вы оказались здесь; ваших родителей хорошо приняли в Айове и позволили им преуспеть в бизнесе. Здесь о человеке судят по тому, как хорошо он работает, а не по тому, кем был его отец или какую веру он исповедует. Я думала, вам есть чем гордиться.
Лулу, которой явно наскучил этот разговор, вернулась в переднюю часть магазина, и оба посмотрели ей вслед.
– Разумеется, вы абсолютно правы, – мягко проговорил Питер. – Я просто сделал замечание об общественном устройстве. Похоже, война в Европе идет против одной человеческой расы, в то время как здесь это никого не беспокоит. Я горжусь страной, которая приняла мою семью, и очень рад, что мы с семьей находимся здесь, а не там, в Европе.
Тон Питера давал понять, что он покончил с этой частью беседы. Он снова повернулся к книгам. Мэгги смотрела, как он водит пальцем по полкам и молча читает названия. Он немного помедлил возле «Ромео и Джульетты», но в руки книгу не взял. Она все еще гадала о причине его визита и истолковала молчание молодого человека как намерение выбрать что-то подходящее для чтения. Тем не менее она оставалась рядом, убедив себя в том, что не знает, как отойти в сторону, чтобы не показаться неучтивой. Сама она внимательно рассматривала руки Питера и обратила внимание, что его пальцы были длинными и изящными, как и все остальные части тела. Интересно, играет ли он на фортепиано? На безымянном пальце правой руки он носил золотое кольцо с печаткой. Нагнувшись поближе и сделав вид, что она поправляет корешки книг, Мэгги рассмотрела на печатке букву «К». Внезапно Питер обернулся, и она испуганно отпрянула, как будто ее застали за чем-то недостойным.
Его улыбка удивила девушку.
– Это кольцо принадлежало моему деду по материнской линии. Он погиб в Первую мировую войну, я его даже не знал. Но я ношу это кольцо в его честь.
Мэгги подняла свою руку и показала тонкую золотую цепочку с подвеской в виде «песчаного доллара».
– Она принадлежала моей матери. Я ношу ее в память о ней.
Взгляд Питера смягчился.
– Вы были очень молоды, когда она умерла?
– Мне было пятнадцать лет. А моей младшей сестре всего лишь три года.
Он немного помолчал; его лицо оставалось бесстрастным.
– Смерть матери – тяжелая утрата, особенно в таком юном возрасте. Моя мама умерла два года назад, и я до сих пор каждый день тоскую по ней. У нас были одинаковые глаза. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, они напоминают мне о ней.
Мэгги испытала замешательство, когда к ее глазам подступили слезы, но голос Питера, наполненный печалью, напоминал ей о собственной утрате, которая не становилась легче.