– Я не голодна.
– Не лги мне. Я даже отсюда слышу, как урчит твой пустой желудок, – мужчина наклонился ко мне, осторожно коснувшись моего живота, отчего мышцы пресса резко сжались, послав электрический разряд по всему телу. – Давай уже покончим с напускной скромностью. Мне нужно тебя покормить и я это сделаю.
– Нет, – почти закричала я, когда он навис надо мной, прижимая кинжал к своей шее. – Не нужно!
– Что еще? – уже раздраженно спросил Эндж, лишь слегка скосив на меня взгляд.
– Может, поговорим? – заикаясь, предложила я, готовая сделать что угодно, прежде чем он попытается влить в мое горло свою кровь. От одной мысли об этом, возвращалась предательская тошнота.
– Теперь ты хочешь поговорить, – тяжело вздохнул, мужчина, убирая нож и усаживаясь на кровать в моих ногах. – Прекрасно. А нельзя этого было сделать до того момента, как прикончить меня светильником? Попытаться прикончить меня светильником?
Эндж выжидательно посмотрел на меня, требуя ответа, но я молчала, не в силах оторвать взгляд от острого клинка, который все еще покоился в его руке. Он мог пустить его в ход в любой момент. Удастся ли мне его заболтать?
– Расскажи мне все.
– Ладно, малышка, пока ты прикована к кровати, думаю, мы можем кое-что обсудить. С чего-то же нужно начинать. Давай с самой простой мысли – ты мертва.
Мне стоило огромных усилий, чтобы не поморщиться от его слов. Но мне нужно было заслужить его доверие, только так я могла избавиться от оков. Первым шагом, возможно, самым сложным из всех, стоило принять правила его игры. Мы начинали соревноваться в поддавки.
– Хорошо.
– Нет, – почти зло сказал мужчина, – ты не поняла. Ты – мертва. По-настоящему, а не в моих извращенных фантазиях. Твой труп лежал на холодном столе из блестящего металла, а дядя-доктор пытался покромсать тебя скальпелем, сетуя, какая ты молодая и невезучая. Хочешь, я зачитаю заключение патологоанатома?
– Нет.
– Значит, ты мне не веришь, – печально протянул Эндж, рассматривая меня как умильного, но бестолкового щенка. – Что именно тебя не убедило? Может то, как ты пролетела несколько пролетов вниз и осталась жива, хотя твоя шея до сих пор поворачивается на сто восемьдесят градусов?
Я нервно сглотнула. Он говорил таким серьезным тоном, что это звучало почти правдоподобно, хотя на самом деле мужчина пытался внушить в мою одурманенную голову абсолютный бред. Мне не стоило рассказывать, что такое смерть. Я видела ее и не раз. Печальные родственники, похоронная процессия, зеркала, занавешенные черной тканью. Никто не возвращался. Наверное, в этом и был главный плюс. Мертвые не ходят, не разговаривают, не чувствуют. А я была жива. Вот только надолго ли?