— Но это ведь предательство… — прошептал он одними губами, — там мои друзья.
— А ты подумай, станут ли твои друзья, кстати все из благороднейших и знатнейших родов, думать о тебе?
Он промолчал.
— Ладно пожалуй я пойду, интересно, а маркиз де Ларуа как себя поведет, если я приглашу его сюда, и задам те же вопросы, — задумчиво произнес я, перед уходом.
Узник затрясся от страха, он подумал о том, же о чем и я, всегда чистенький, вылизанный и обласканный фрейлинами отпрыск одного из знатнейших родов империи, который тоже претендовал на трон, был не из первой десятки родоначальников заговора, да и вообще слабо там отсвечивал, но с другой стороны знал всех, кто участвовал в собраниях. Уж он-то едва ему прищемили пальчик не задумываясь сделал бы все, что от него просили и вот тут уже барон испугался за свою жизнь по настоящему, поняв что он не единственный, кому я могу сделать такое предложение.
— Я согласен! — закричал он, когда я уже вышел. Я специально постоял за дверью, дождавшись когда за место меня в камеру вошел мэтр, и с удовольствием послушал крики барона, когда тот просил срочно позвать меня.
Сделав паузу, я вошел. Палач снова калил свои щипцы, что только добавляло энтузиазму нашему гостю.
— Простите барон, вы меня звали? — спросил я его.
— Да, хорошо, я все сделаю как вы скажите, — слова из него посыпались водопадом, он отринул всех и вся и спасал только свою жизнь.
— Вот и замечательно, — спокойно констатировал я, — мэтр позаботьтесь пожалуйста, чтобы барона умыли, одели, накормили и позвали целителей, не очень хорошо так обращаться с нашим гостем как вы.
Палач молча поклонился и глухо ответил.
— Как прикажите ваша светлость.
Я обратился к предателю.
— Барон, жду вас у себя, мы теперь вместе с вами, одно целое.
Как легко польстить людям, которые минуту назад едва не утопали в дерьме, вот и этот едва не кинулся целовать мои сапоги, едва его освободили.
— «Что ж, камешек есть, гора есть, осталось только вызвать лавину, — довольно хмыкнул я, поднимаясь к себе, — главное собрать как можно больше недовольных под знамя восстания, а то мне порядком надоели эти вечно сующие свой нос в мои дела „великие“ роды».
Год спустя
Заговор получился что надо, я рассказывал на Совете о нем, и прямо смаковал детали. Я любил его, свое творение и детище, герцог очень сильно помог мне, так что получил заслуженную награду, сидя сейчас напротив меня. Я расщедрился и дал ему место в совете, кроме того, что обещал ранее. Каждое имя, каждое письмо я сопровождал такой подробной информацией, что у старых пердунов глаза выкатывались, когда я продолжал и продолжал называть имена. Трое из присутствующих схватились за сердце, когда я назвал отпрысков и их родов, лишь один император сидел молча и улыбался. Когда я закончил, заступила гнетущая тишина и даже мой вопрос, если ли у Совета что-либо уточнить у меня еще, не нашел отклика. Говорить было нечего и спрашивать тоже — заговор против императора и законной власти, должен был осуществиться через месяц, на день его рождения.