— Анри! Я умоляю тебя! Заклинаю, — она рыдала, хваталась за меня и одновременно с этим пыталась упасть на колени, — спаси их! Я сделаю все что ты захочешь, буду твоей рабой, буду ползать за тобой всю жизнь, только спаси моих мальчиков!
Она была явно не в себе, пришлось дать её оплеуху, она упала, но тут же бросилась ко мне и прижалась к коленям, судорожно пытаясь стащить сапоги и целовать мне ноги.
— Я умоляю тебя, мои мальчики! Это все, что у меня осталось! Всем святым, что у нас было я заклинаю тебя, спаси их!
— Ты вообще в своем уме? — удивленно спросил я, пытаясь освободиться от неё, — они государственные преступники, даже император, вздумай ему такая блажь освободить их, был бы не понят никем.
Она судорожно вскочила и стала срывать с себя платье.
— Я ведь знаю зачем ты все это делаешь! Возьми меня! Можешь делать все что хочешь, только спаси их!
Разорвав свои одежды она бросилась ко мне, пытаясь расстегнуть мне ремень, пришлось её ударить, чтобы знала свое место.
— Успокойся, им уже не помочь, раньше надо было думать, давая мятежникам приют в своей комнате, — отрезал я.
Услышав мои слова она зарыдала, затем вскочила и выхватив из комка одежды маленький кинжал, кинулась ко мне.
— Будь ты проклят ублюдок! Я ненавижу тебя!
Заломав ей руку, я забрал оружие и заправил его себе за пояс.
— «Нам нужно поговорить, — раздавшийся голос в моей голове был ясным и чистым».
Мое тело сделало шаг к женщине и как я не пытался, не мог пошевелить ни членом. Ужас охватил меня, вернулся проклятый Анри!
— Натали, — его голос был спокоен, он поднял ткань бывшую платьем и укрыл её, — дашь мне время в кабинете, чтобы подумать? Может быть и можно что-то сделать.
Более безумного взгляда, которым она посмотрела на него я не видел в жизни, не смотря на то, что только что произошло, она ухватилась за последнюю соломинку.
— Анри! — она попыталась схватить и поцеловать ему руки, — я все, все готова ради этого! Пожалуйста, я ведь знаю, ты по-прежнему любишь меня, я могу, я сделаю тебя счастливым. Только не дай им убить моих детей!
Её бессвязная речь была прервана им, он поднял её на руки и отнес в комнату, помог одеться и попросил дать подумать и не мешать ему, она яростно закивала головой и перестала даже шевелиться. Все это время, я лишь бессильно мог наблюдать, как он управляет моим телом, страх, липкий страх за то, что он может вернуть себе тело опутал меня. Впервые в жизни мне стало страшно.
Он прошел в мой кабинет и сев за кресло отпустил тело.
— «Анри, ты совсем с ума сошел?! — возмутился я, — ты нарушил наш договор!».