Перед финалом одна дама, супермиллионерша, поклонница Алика, у меня спросила: "Я знаю, приметы играют огромную роль, что я завтра должна надеть?" Я отвечаю: "Наденьте то, в чем были вчера, когда он выиграл полуфинал". Она мне в ответ: "Но я же не надеваю два раза подряд одно и то же".
По окончании Уимблдона дается бал, на него нужно прийти или в смокинге, или в специальном праздничном костюме, а дамам - в бальных платьях. Костюм Алику мы выбрали заранее. Бархатный, а к нему красивую черную шелковую "бабочку" в мелкую-мелкую крапинку и белоснежную шелковую рубашку. Лайковые туфли Алик купил в самом дорогом магазине. Когда он устроил примерку, мы не сказали, мы выдохнули: "Алик!" Метревели не был суператлетом, но у него была красивая фигура, и этим он очень гордился. Однако новый костюм Метревели в Лондоне так и не надел. Проиграв в финале Уимблдона чехословацкому теннисисту, он на бал не пошел, посидел только на банкете, а наряжаться, не будучи королем бала, ему уже было неинтересно.
Метревели мог не только в теннисе, но и в любом другом деле добиться многого, если бы его энергия, его ум не расходовались на легкий блеск, который так любят на Кавказе и который ждали от него в Тбилиси. Публика хотела видеть у своего любимца и чемпиона красивую иностранную машину, самые красивые туалеты на его жене, самые модные костюмы на нем самом. Алик на это шел. И, как мне кажется, на этот блеск Алик немного себя перерасходовал.
Какой блестящий банкет устроил нам Метревели на даче после турнира в Тбилиси в 1967 году, на котором мы прыгали вокруг огромных тортов, а когда я просила винограда, мне говорили: "Подними руку и сорви". Сказочная осень в Грузии. Из рук в руки все время переходил двухмесячный Ираклий, мы справляли что-то вроде его именин.
Дача в двадцати минутах езды от города, но уже в горах, принадлежала отцу Наны, жены Алика. Столы накрыты и в доме и в саду. Для меня, московской девочки, все было необычно и все очень нравилось. Друзья Алика шефствовали над Аней, потом через несколько лет их опека по наследству перешла на меня. Аня говорила: "Мне нужен стакан молока". Они отвечали: "Стакан не можем, можем флягу". Ту, что на сто литров. Для меня такое ухаживание казалось совершенно восхитительным и необыкновенно оригинальным.
А как-то мы с Аликом пришли на тбилисский базар, и я, как типичная московская женщина, хочу выбрать побольше и подешевле, а Метревели, истинный житель Кавказа, мне все время напоминает: "Не волнуйся, бери что хочешь". - "Я буду платить сама", - предупреждаю я его. "Конечно", - подозрительно легко соглашается Алик. Наконец я выбрала помидоры, Алик по-грузински спрашивает у продавца цену, и я вижу, что тот его узнает. Я строго уточняю: "Алик, сколько стоят помидоры?" Он сказал: "Сколько дашь..." Я знаю, цена их на рынке два рубля. А вдруг за рубль, нет, вдруг по полтиннику отдаст? Азарт невероятный. Пока я мучилась в расчетах, Метревели успел заплатить, сколько, я так и не знаю.