— Мы сами уйдем.
— Ну конечно. Не обижайся. Я на вашем месте сделал бы то же самое. Да и вообще, — добавил он, направляясь к выходу, — твоей дочке не станет лучше от того, что мы стоим здесь и болтаем. Надо шевелиться. Тебе еще нужно поставить лошадей в конюшню. Скоро стемнеет. — Старик в сопровождении собаки вышел на улицу.
Борн спустился с крыльца, отвязал лошадей от коновязи и последовал за ним.
— Конюшня совсем рядом, — сказал старик. — Кстати, а что вы делали там, наверху?
— Путешествовали.
— Ну да. Конечно. Без палатки и вьючных лошадей.
— Мы выбрались всего на пару дней. И заблудились.
— Конечно, заблудились… С этими картами и компасом, который выпирает из кармана твоей куртки.
— Оказалось, что я не настолько хорошо разбираюсь в них, как полагал раньше.
— В таком случае, сынок, ты должен был кинуться от радости мне на грудь вместо того, чтоб хвататься за пистолет. А обмотанные копыта твоих лошадей и все остальное? Нет, ты точно от кого-Т9 удираешь. А этот путь, которым ты сюда добрался! Заблудившийся человек никогда не пойдет через эти ущелья! Нет, ты шел этим путем осознанно, ты хотел от кого-то оторваться.
— Сказал вам, мы заблудились! Моя дочь заболела, и я кратчайшим путем решил выбраться из каньона. Кстати, на карте этого города нет. Так какой же смысл для меня, по-вашему, специально идти сюда, если я не мог подозревать о его существовании?
— Что-то у меня со слухом, видно, неладно. Минуту назад ты говорил, что не умеешь читать карту, или мне показалось?
Борн застыл прямо посреди улицы. В этот момент они проходили очередной перекресток: на углу виднелось здание ресторана. Кругом была пожухлая пыльная трава. Заметив, что спутник отстал, старик остановился.
— Да, конечно, города нет на карте, — сказал он. — И никогда не было. Его построили очень быстро, а покинули еще
быстрее, так что никто и не успел узнать о его существовании. Ну ладно, конюшня уже совсем рядом, вон за тем домом. — Он указал рукой налево. — Эти тряпки на копытах все равно пооборвались, лошади будут только рады от них избавиться.
Ворота оказались широко распахнуты, солнечный свет проникал внутрь. Их встретил густой запах древесных опилок, прелого зерна и плесени. Со смутным чувством тревоги, не в первый раз охватившим его, Борн остановился.
— В чем дело? — спросил старик.
— Идите вы первым.
— Как угодно. — Он прищелкнул пальцами, подзывая собаку, и вошел внутрь.
Борн постоял в нерешительности, потом встрепенулся и последовал за ним.