— Ну что, Михаил Павлович, я уже сегодня ночую на «Ретвизане», а вас жду завтра к подъёму флага с необходимыми бумагами. Надеюсь, что весь мой штаб успеет за сутки переселиться на новое место жительство.
— Думаю, что никаких проблем для этого нет, Степан Осипович.
— Лощинского с командирами канонерок и Матусевича, с командирами миноносцев я вызвал к одиннадцати. Надеюсь, что нам хватит часа для предварительного обсуждения ситуации в ожидании Стесселя с остальным сухопутным начальством.
— Всё зависит от состояния кораблей, — осторожно ответил Молас, — и, в первую очередь, от состояния их машин. В первую очередь меня беспокоит «Сивуч»…
— Вот завтра и выясним у Стратановича в каком состоянии его канлодка, чего сейчас об этом говорить?
Адмиралы обменялись рукопожатием и направились к своим экипажам
* * *
Командир «Ретвизана» был заранее оповещён, что именно сегодня вечером командующий флотом вместе со своим штабом переселяется на его броненосец. Поэтому капитан первого ранга Щенснович даже не съезжал сегодня на берег — вместе со своим старшим офицером лейтенантом Скороходовым, они готовили корабль к столь важному событию.
— Здравствуйте, Эдуард Николаевич, — поприветствовал каперанга Макаров, поднявшись на борт. — Ну что, принимайте сначала меня с флаг-офицерами, а завтра пожалует и весь остальной штаб. Не стесним?
— Что вы, ваше превосходительство, — командир корабля, откозыряв, пожал протянутую руку адмирала. — И я, и моя команда почтём за великую честь то, что вы поднимаете свой флаг на «Ретвизане».
— Как ремонт? — не преминул поинтересоваться Степан у провожавшего его в салон Щенсновича.
— Практически уже закончен. Ещё пара дней и можно выходить в море. А если очень нужно — то хоть завтра в бой. Остались покрасочные работы, уборка, мелкие доделки.
— Ну что же, рад слышать. Завтра ещё не в бой, завтра у вас на борту состоится совещание с генералами по поводу обороны Цинджоуских позиций, так что будьте готовы, не хотелось бы, чтобы флот ударил в грязь лицом, принимая руководство крепости.
— Не извольте беспокоиться, Степан Осипович, — даже слегка обиделся командир корабля. — Примем Стесселя с его штабом в лучшем виде.
Очередной раз встретившись с Щенсновичем, Степан внутренне хмыкнул: не случайно, ох не случайно каперанг получил на эскадре прозвище «Идальго» — высокий, худощавый, бородка клинышком, усы торчат в стороны — ну просто вылитый герой Сервантеса. Да и характерец имел тот ещё — с начальством не заигрывал, с подчинённых требовал по полной программе, но при этом и заботился о них также, «по полной». И являлся одним из ближайших кандидатов на присвоение адмиральского чина.