Сознание Рэя, подобно джинну из волшебной лампы, оказалось заточённым в тесном пространстве черепной коробки, изолированной от внешнего мира всеми органами чувств. Подросток пребывал в безмолвном мраке, словно его поместили в камеру сенсорной депривации. Он даже не догадывался, какая борьба развернулась за его жизнь там, снаружи, над телом с ослабленным пульсом и непрестанно опускающимся давлением. Теперь он как будто отстранился от физической оболочки, утратив связь между тем, что обычно видел в зеркале, и между тем, кто воспринимал это отражение как собственное «я».
В памяти возникали смутные обрывки — даже не визуальные образы, а фрагменты звуков, — но он никак не мог за них ухватиться. Среди всех прочих выделялся один, оглушительно-резкий, вызывающий неприятные ассоциации. Впрочем, идентифицировать его почему-то не удавалось. Вероятно, в голове срабатывал сложный механизм, и в определённый момент нейронные цепи обрывались, отсекая нужную информацию. В результате определённых мысленных усилий сформировалась причинно-следственная связь: звук (очень громкий) — ощущение (пронзительная боль) — запах (меди или чего-то подобного). Затем несколько вспышек, схожих с подъёмом на поверхность, среди которых удавалось различить отдельные голоса.
…осторожнее…
…кажется, он ещё дышит…
…в реанимацию…
Но находиться на глубине было гораздо комфортнее, потому что у поверхности возникали весьма болезненные ощущения. Глубина дарила покой и безмятежность. Укутавшись в неё, как в тёплое одеяло, Рэй (впрочем, имя для него ничего не значило) пребывал в пограничном состоянии между бытием и смертью.
Его хотели вытащить наружу, чтобы он мучился, поэтому ему приходилось нырять ещё глубже, где привычные понятия распадались на бессмысленные элементы. Теперь сознание превратилось в крохотную трепещущую искорку — в маленького светлячка, запертого в пустой комнате без окон и дверей. Здесь существовал только ужасающий звук, напоминающий о чём-то плохом. Так застревает между соседними дорожками виниловой пластинки игла проигрывателя, снова и снова соскакивая назад и воспроизводя один и тот же музыкальный отрывок. Хлопок — щелчок — хлопок — щелчок — пугающая бесконечность.
…если ты меня слышишь…
Почему этот голос вызывает в памяти приятные переживания? Кому он принадлежит? Необходимо подняться ближе к поверхности, чтобы получить ответы. Перед ним дверь с раскалённой ручкой, за которую следует взяться и приложить усилия, чтобы повернуть её. Она существует лишь в его воображении, но на определённом уровне существования проход через неё реален, потому что он заперт во мраке до тех самых пор, пока не решится встретиться с болью.