- Рядовой, вы можете быть свободны. Капитана я буду принимать сама.
Он посмотрел на меня.
- Дальше я сам, Куп, спасибо.
Дверь открылась и я, окончательно обессиленный, ввалился в кабинет. Большой, гораздо больше тех комнатушек, в которых нам приходилось жить, он со всех сторон был обставлен различной аппаратурой и медицинской мебелью. С потолка свисали многочисленные шаровидные световые лампы, придававшие и так белоснежному помещению яркий, практически прозрачный белый цвет.
- Проходите, присаживайтесь.
Голос доносился откуда-то из глубины, но глаза не могли ничего разглядеть. Я всматривался что было сил, но кроме легкого силуэта, изредка мелькавшего где-то вдалеке, так и не смог увидеть.
- Капитан, вы меня слышите?
- Да – осторожно ответил я.
- А видите?
- Нет…
Затем, когда глаза стали приходить в норму и адаптироваться к столь яркому свету, в дальнем углу помещения, немного задрав голову и всматриваясь в содержимое небольшой колбы, я увидел стройную женщину. Одетая во все белое, с головы до ног, она, словно призрак, была практически неразличима от всего интерьера и сливалась с ним как хамелеон. Только глаза, чистые голубые глаза, украдкой посматривали в мою сторону.
Она обогнула кабинет и быстро подошла ко мне.
- Что ж, капитан, какие ощущения были, когда вы сняли шлем и вдохнули комплексного воздуха?
Ее голос был ровным, но в тоже время твердым.
- Все было как и раньше: головокружение, немного подташнивало, слабость, ничего нового, но до этого момента, все это проходило за считанные минуты. Теперь же, адаптация была гораздо хуже, боли были сильнее прежнего, тошнило так, что я был готов выблевать все содержимое желудка сразу возле камеры дезинфекции.
- Что вы принимали до выхода из комплекса? Какие-нибудь препараты вам выписывали?
- Нет. Обычная еда из столовой, которую едят сотни таких же солдат как и я. Пару раз за все время принимал таблетку от головной боли только и всего…
- Алкоголь, наркотики…
- Нет – я вклинился в ее слова так резко, что заставил доктора несколько заволноваться.
- Точно, капитан, никогда?
Я мялся. Мне было неприятно вспоминать об этом. Старая история, такая есть у каждого солдата, она была тем табу, той закрытой темой, в которую посторонним вход был запрещен.
- Если вы что-то скрываете, капитан, я буду вынуждена закончить прием и доложить о вашем поведении начальству. Вы не хуже меня знаете, что произойдет дальше: начнется расследование, поднимут ваше личное дело и всплывет все то, что вы так плохо пытаетесь скрыть от меня. Может, перестанем играть в храброго мальчишку и вскроем карты?