Он подошел ко мне почти вплотную и, коснувшись моего плеча, направился вперед, прямо в грузовой отсек корабля. Откинув крышку отработанной капсулы, он нырнул во внутрь и скрылся в металлической сердцевине. Стив сделал тоже самое. Время поджимало и нам стоило вылетать уже прямо сейчас.
Сирена взревела. Пилот, растоптав остатки сигареты огромным ботинком, начал залезать в кабину. Он что-то кричал, но заглушаемый ревом двигателей, его слова так и не долетали до меня. Я бросился к своей металлической ячейке и, вскарабкавшись на самый ее верх, откинул небольшую плоскую крышку. Внутри было темно. Со всех сторон торчали железные опоры, к которым крепились цилиндрические батареи грузового корабля. Тянувшиеся от самого верха и до низа, они упирались в самое дно, где обогнув небольшой круг, вновь начали идти вверх. От всего этого внутри было невозможно повернуться, чтобы не задеть их, но опора, которую они давали, могла положительно сказаться на моей живучести во время падения и не дать капсуле развалиться при контакте с землей.
- Грей, как меня слышишь. – голос генерала возник во внутреннем канале.
- Слышу хорошо.
- Расчетное время двадцать минут. Предупреждения о сбросе не будет, дабы не нарушать радиомолчания. Груз со взрывчаткой сбросим одновременно с вами, без маяков, поэтому ориентироваться придется на месте. Корабль будет выслан вам только в случае подтверждения взрыва, если его не последует, на связь никто не выйдет и помощи вам ждать будет неоткуда. Желаю удачи, она вам пригодится. Конец связи.
Голос пропал, а вместо него в ушах послышался тяжелый гул. Двигатели грузового корабля начали набирать мощность. Изрыгая всю свою мощь из сопел, тучная машина начала двигаться. Покинув стены ангара, железная птица выкатилась на взлетную полосу и тут же попала под удар стихии. Потоки ледяного ветра набросились на нее как голодные стервятники на очередную жертву. Обдувая со всех сторон и пробуя на прочность стальную обшивку, они били что было мочи, но остановить разгоняющуюся машину было уже невозможно.
Я чувствовал каждый удар, каждый порыв ветра, что впивался в корпус корабля и норовил оставить вмятину. Здесь, в этом маленьком коконе все ощущалось намного сильнее. Любое движение, любой удар возрастал многократно и бил по всему организму, а когда корабль начал подниматься, все мое тело вдавило в противоположную сторону движения. Ухватившись руками за выступающие поручни, я старался переждать пик перегрузок и как можно сильнее напряг все свое тело. Но с каждой секундой сила, давившая на все мое тело, становилась сильнее. Она проходило сквозь броню и буквально сжимала весь мой организм. Уши стало закладывать, а от резко подскочившего давления, в глазах поплыли черные круги. Наконец, когда корабль смог набрать хоть какую-то высоту и выровняться, я ощутил как боль и напряжение начали медленно отступать, а на смену им пришла легкая расслабленность. Теперь корабль двигался горизонтально. Изредка, маневрируя между небольшими скалами и снежными холмами, его начинало трясти, отчего в капсуле становилось просто невыносимо. В кромешной тьме и без каких-либо информационных данных было сложно определить, насколько далеко мы отлетели от станции и как скоро окажемся в нужном месте. Радиомолчание в такие моменты было основополагающим и определяющим дальнейшее развитие событий фактором. Сброс мог произойти в любую секунду, а дальше можно было надеяться только на удачу. Пусть высота и не была смертельно большой, но вот скорость, с которой двигался корабль могла сыграть решающую роль в падении и поставить жирный крест не только на всей операции, но и на моей жизни в целом.