Договорив, он замолчал. В помещении сразу стало как-то спокойно и уютно. Исчезло напряжение, царившее здесь все это время, а на смену ему пришло какое-то умиротворение и приятная расслабленность.
- Кстати, рядовой Купер сегодня выписывается из медблока. Врачи сказали, что его жизни ничего не угрожает и он может покинуть больничную палату.
- Когда это будет?
Гибкинс поднял руку и посмотрел на наручные часы.
- Это уже произошло. Судя по времени, чуть более тридцати минут назад. Я думаю, вам стоит проведать его, а то глупо бы получилось, спасти человеку жизнь и не придти на его выписку – это как-то не правильно. Или я не прав?
-Абсолютно.
- Вот и прекрасно. Я сообщу вам, когда все будет готово для переговоров. Не думаю, что они решатся приехать к нам лично, но дистанционную связь обеспечить мы в состоянии.
Он взмахнул рукой и, опустившись на большое кресло, погрузился в свои мысли. Я тут же поднялся с места и направился к выходу. Новость о выписке Купера очень сильно меня обрадовала. В кои-то поры я чувствовал, что совершил поступок действительно достойный уважения. Спасти жизнь человеку, казалось, что может быть проще, особенно на войне. Здесь погибает столько человек, а жизнь становится разменной монетой в большой игре маленьких людей. И спасти в такой ситуации жизнь бойцу, который отдал твоему подразделению много лет, было той самой благодарностью, которую только мог выразить командир батальона. Он не был мне безразличен уже только потому, что являл собой то воплощение человека, которому я всегда завидовал. Может Джозеф и был прав, что кадры решают все, но в ту ночь, когда я отдал приказ на снижение чтобы забрать еле живое тело Купера на борт я думал о другом, о том, что есть вещи поважнее невыполненного приказа…
Когда лифт остановился на самом низу, возле входа в медблок опять скопилась огромная очередь. Десятки людей: рабочих, военных, толкались друг о друга, пытаясь протиснуться в длинную очередь, заняв место поближе к входу. Это вызывало бурю негодования и крики тут же начинали вырываться из большой толпы. Люди спорили, ругались, старались убедить каждого стоящего в важности личной встречи с врачом и смертельности своей болезни. И так каждый. Со стороны все это напоминало огромный улей, где любая особь, вне зависимости от выполняемой должности и статуса, считала себя наиважнейшим элементом работы этого улья. Рабочие доказывали солдатам, что без них и без постоянного ухода эта станция развалится через пару месяцев. Солдаты же в свою очередь отвечали, что защита, которую они оказывают гораздо важнее простого протирания наледи и подметания снега на посадочной полосе. Это было забавно. Слово за слово диалог нескольких человек перерастал в небольшой спор, а через несколько минут и вовсе в нарастающий конфликт.