Винтер, подумав, пришла к выводу, что подход капитана Рэнделла несравненно практичнее. Она улыбнулась, и ямочки появились на ее щеках. Алекс, кажется, впервые заметил ее улыбку, но не улыбнулся в ответ. Он смотрел на нее, впервые видя в ней не беспризорного ребенка, а женщину. Он как бы заново увидел лицо «сердечком», бледность которого сделала ее глаза еще больше, чем они были, голые руки и плечи цвета слоновой кости, густые, распущенные, иссиня-черные волосы. Потом он вдруг с неприязнью представил влажные дрожащие руки комиссара Бартона, трогающие эти голые плечи, и нахмурился. Он встал и сказал:
— Капитан полагает, что эта скверная погода сегодня ночью переменится. Вам лучше побыть здесь хотя бы сегодня. Эта каюта остается за мной до Гибралтара.
— Но… как же вы? — спросила она нерешительно.
— Обойдусь, — кратко ответил он.
Дверь каюты закрылась за ним, и вновь Винтер увидела его нескоро. В обед в дверь постучался принесший еду служитель, а к вечеру она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы одеться и вернуться к себе в каюту. Но это оказалось ошибкой. После покоя и уединения в его каюте, нескольких минут в обществе Лотти оказалось достаточно для возобновления тошноты. Тут было душно, воздух был кислым и спертым, а Лотти постоянно жаловалась на плохое самочувствие.
Оптимизм капитана насчет погоды оказался необоснованным, но миссис Марта Холи, оправившаяся от приступа морской болезни, пришла на помощь семье Эбатнот. Это была полная, общительная, по-матерински заботливая женщина, прежде — детская няня. Она потеряла нескольких детей в Индии, но горе и лишения не сломили ее дух, и, проведя год в Англии, работая сиделкой при немощной жене и двух детях одного полковника, она возвращалась в Индию к мужу.
— Не то, что мне эта страна по душе, мисс, — говорила она, — жару я терпеть не могу, да и чужой народ мне ни к чему. Но Олли всегда был мне хорошим мужем, а без меня он там пропадет. Эти черные ни постирать, ни починить ничего не умеют. Да, шестнадцать лет я провела в Индии. Это немало. Что-нибудь это да значит. Ну, мисс Лотти, съешьте супчику, пока я присмотрю за вашей бедной мамой. Съешьте, а то хуже будет. Я сама заставила себя съесть ихнее печенье, и вот, бегаю, как видите.
Ее энергичные хлопоты возымели нужное действие, и через четыре дня, когда, наконец, небо стало ясным, а море — спокойным, даже миссис Эбатнот вышла на палубу.
Среди пассажиров было еще несколько дам, два генерала, судья, много офицеров всех чинов, большинство — возвращались из отпуска, все хорошо известные капитану Рэнделлу: полковник Мулсон из Лунджора, закадычный друг мистера Бартона, и элегантный, хорошо воспитанный индус, прекрасно говоривший по-английски, ехавший с несколькими индийскими слугами. Это был Кишан Прасад, которого Алекс в последний раз видел под Севастополем.