За одного битого двух небитых дают, почему-то пришло в голову Одри. А за двух битых сколько небитых дают? Ей стало смешно. Это нервное, решила она. Потому что на самом деле ей было не смешно, а грустно. Почему они с Патриком расстались? Ведь со всех точек зрения они были идеальной парой. А почему Лоуренса и Седину постигла неудача? Чего ей не хватало рядом с ним? А теперь вот она и Лоуренс поднимаются в лифте к нему в квартиру и стыдятся смотреть друг другу в глаза. Печальный итог, подытожила Одри. Но как она же хочет его!
— Выпьем для храбрости? — предложил он, когда они вошли в его квартиру.
Одри стояла посередине гостиной и осматривалась вокруг. На предложение Лоуренса она отрицательно покачала головой. Лоуренс решительно подошел к ней и взял ее лицо в свои большие ладони.
— Я пришла сюда по собственному желанию, — тихо сказала Одри и положила ладони ему на грудь.
Она почувствовала, как пульсирует кровь в его теле. Ритм ее совпадал с пульсацией крови в ее теле. Ощущение было потрясающим. Одри стала неторопливо расстегивать рубашку на Лоуренсе, ощущая, как бьется его сердце. Обнажив ему торс, она снова приложила ладони к его телу. Внимание ее привлекли темные кружки вокруг сосков, и она обвела их подушечками пальцев, потом поцеловала. Лоуренс вздрогнул, обнял ее за талию и прижал к себе. Оба дышали тяжело, словно долго бежали.
— Пойдем в спальню, — прерывающимся хриплым голосом сказал Лоуренс, поднял Одри на руки и понес по коридору.
Дверь спальни он открыл ударом ноги, занес Одри в комнату и уложил на широкую кровать. Склонившись, он замер над ней. Потом включил настольную лампу и снова склонился над ней. Под его взглядом Одри вдруг захотелось потянуться, как потягивается кошка под теплыми лучами солнца. Когда Лоуренс стал раздеваться, она легла на бок, подперла голову рукой и стала с интересом наблюдать за ним.
Со стороны можно было подумать, что она впервые видит, как раздевается мужчина.
— Имей в виду, когда я закончу, наступит твоя очередь раздеваться передо мной, — сказал Лоуренс со смехом.
— Хоть я и работала в ночном клубе, но в стриптизерши не гожусь, — невозмутимо сказала Одри, хотя в горле пересохло, потому что в этот момент Лоуренс снимал последнее, что оставалось на нем, — трусы.
То, что они прикрывали, поразило ее воображение и заставило слегка улыбнуться.
— Ну что ж, придется поработать самому.
Обнаженный Лоуренс склонился над Одри.
Надо было отдать ему должное, он раздевал ее неторопливо, со знанием дела, как истинный гурман готовит деликатесное блюдо. Снимая одежку за одежкой, он наслаждался прикосновениями к ее нежной коже. На десерт он оставил кружевной лифчик, как самое вкусное.