– И? При чем здесь уел? Леший выдал вам питомцев в награду за Хрюшу, а я тут с какого боку?
– А при том, что в корзине, где копошились эти крохи, лежала записка, что имена придумал для них ты.
Внимательно приглядевшись к питомцам, я разглядел-таки их имена. Все сразу стало намного понятнее: лисенка звали «Китайса (Ли Си Цын)», барсучка – «Кафе для собак», бобренка – «Рычащий горох», а дятла – «Птыц-пионер». Я не выдержал и заржал. Вскоре ко мне присоединились и остальные. Смеялись мы минут пять, не меньше.
Наконец, отсмеявшись, Сирано смог произнести:
– Значит, имена все же не твоих рук дело?
– Нет, это, похоже, мой наставник развлекается.
– Тебе-то что-нибудь обломилось?
– Ну да, классом наградил. Лесной шибздик называется.
Буквально секунду они стояли, уставившись на меня, а потом лесную тишину опять разорвал дружный хохот. На сей раз смеялись дольше.
– Точно, наставник твой не без юмора, – вытирая непрошеную слезу, произнес Бармаклей. – А что ты там говорил об освобождении? И почему ты там играл под своим аккаунтом?
– Освободила меня корпорация, она оказалась чрезвычайно заинтересованной в моем освобождении, потому мое дело отправили на перерасследование и даже нашли настоящего виновного, ну а меня освободили. Предупреждая последующие вопросы, всякие «как» и «почему», сразу говорю: все это я раскрывать не должен, так как это в интересах корпорации.
– А я говорил, что без этих, хитро… – заметив неодобрительный взгляд Бармаклея, Грум Бараш сбился. – Хм, ухих. Да, хитроухих, здесь не обошлось.
– Ну что дальше делать-то будем, камрады? – Сирано обвел всех глазами.
– Ребят, мне срочно надо на выход, меня там адвокат дожидается.
– Нет, вы посмотрите на него! – всплеснул руками Сирано. – Он опять хочет сбежать. В прошлый раз пошел за цветами для девушки, а вернулся через три недели. Сколько же мы теперь его дожидаться будем, когда его там адвокат поджидает?
– Человека заставлять ждать действительно неправильно, – поддержал меня Бармаклей. – Так что шуруй, но не пропадай больше так надолго, а то сам видишь, как наш Сирано переживает.
Дальнейшую шуточную перебранку слушать я не стал. Выход.
Когда кокон открылся, на меня укоризненно смотрели техник с адвокатом. Техник даже махнул на меня рукой, чего, мол, еще от него ожидать. Адвокат от таких жестов воздержался, только в очередной раз вытер свою лысину платком.
– Молодой человек, ну надо же, в конце концов, иметь совесть, мы вас тут уже двадцать минут ждем. Вам не кажется, что это неуважение по отношению к окружающим?
– А вам не кажется, что я имею право написать письма своим друзьям и объяснить им, почему меня не было три недели и куда я вообще пропал на этот срок. Люди же волновались.