Первые прикосновения его губ были легкими и мягкими. Целуя ее, он нежно провел языком по складке между губами, ненавязчиво побуждая ее впустить его глубже, довериться ему. Она доверилась. Закрыв глаза, Виола откинула голову на его плечо, утопая в непривычных ощущениях. Нет, она, конечно целовалась до этого, но ни один поцелуй не был таким глубоко волнующим, таким… таким личным. Круг со скрипом замер, их перепачканные в глине сплетенные руки замкнули объятие.
Растаявшую от поцелуев Виолу привели в себя звуки его голоса.
— Ты должна меня выслушать, — сказал муж, усаживая ее на постели и вглядываясь в глаза в поисках подтверждения, что она слышит и понимает. Она не хотела слышать. Она хотела, чтобы он снова целовал ее, хотела большего.
— Виола, — мягко выдохнул он, вставая. Он отошел от нее на безопасное расстояние к очагу, там тяжело опустился на стул и замер, глядя на пламя.
— Что не так? Почему ты не… — спросила, наконец, Виола, не понимая.
— Тебе нужно знать. Иначе это было бы нечестно, — начал он. — Когда после венчанья ты ушла переодеваться, Неаполитанский король сказал, что через год вернется проверить, пошло ли испытание тебе на пользу.
— Что?! — Виола задохнулась, осознав услышанное. Голова шла кругом.
Выходит, она не напрасно надеялась в самом начале, перед тем как погрузиться в пучину отчаяния и нищеты. Это испытание! И у испытания есть срок. Срок, установленный Неаполитанским королем. Ее заставили участвовать в игре, играли с ней, как кошки играют с мышью.
— Значит, ты все это время выполнял его приказания? Он велел тебе не прикасаться ко мне?! — в сердцах воскликнула Виола и тут же пожалела об этом. То, что она знала о муже, не позволяло сомневаться — он поступал так, как ему велела собственная совесть.
— Нет, — ответил он. И после мучительного для обоих молчания добавил: — Если это испытание, и если через год за тобой вернутся, нужна причина, чтобы брак признали недействительным.
Ну, конечно! Единственная причина, за исключением кровосмешения, которую Папа посчитал бы приемлемой (разумеется, не считая увесистой суммы дукатов) для того, чтобы аннулировать брак, это то, что он физически не состоялся. Кусочки головоломки сложились. Все встало на свои места.
— Почему же ты раньше ничего мне не сказал?
— А что я мог сказать? Король ведь ничего не обещал, кроме того, что, может быть, вернется проверить, прошла ли ты испытание. Я не хотел бередить тебе душу, думал, приедут — и все станет явным, а если нет — через год переберемся в какое–нибудь место получше. Но сегодня все повернулось так, что молчать стало хуже, чем говорить.