— Клей… — с запинкой окликнула она. Руки Хоуп обнимали Слейтера, держа бинт за его спиной. Шестое чувство позволяло ей ощущать его боль, как свою собственную, даже в том случае, если эта боль не была физической. Она лишний раз убедилась в этом, когда Клейтон заговорил.
— Ты убиваешь меня, — прошептал он, вплетая пальцы в ее волосы. — Не останавливайся.
Она пропускала бинт через спину, поворачивала Клейтона и снова перевязывала его великолепный торс. И раз за разом ее лицо приближалось к обнаженной коже Клейтона. Стоило открыть рот, и она могла бы попробовать ее на вкус. Ох, ей хотелось этого так, что дрожали колени. У Хоуп темнело в глазах, когда она ощущала животом безошибочно узнаваемое прикосновение тугого желвака, подпрыгивавшего при каждом ее движении.
— О боже, — прошептала она, охваченная странным, абсолютно новым для нее чувством. — Клей…
— Тсс… — Он отобрал у нее кончик бинта, сам завязал его и положил руки к ней на плечи. — Я стараюсь не торопить тебя, Хоуп. Но с каждым днем мне делается все… туже. — Глаза Хоуп расширились; она невольно опустила взгляд и увидела то, от чего у нее отвисла челюсть. Заметив ее реакцию, Клейтон тихо засмеялся. — Прости за нечаянный каламбур.
Хоуп в ужасе зажмурилась и почувствовала, что у нее загорелись щеки. А Клей весело продолжал:
— Хоуп, в этом нет ничего нового. Ты входишь в комнату, и мне становится туже. Начинаешь говорить, а мне еще туже. Ты поднимаешь глаза, а мне…
— Вижу, — едва слышно откликнулась она. Да, посмотреть было на что.
Пальцы Клейтона коснулись ее плеча.
— Синяк еще не прошел?
Прежде чем она успела ответить, Слейтер отодвинул вырез ее майки и кончиком большого пальца бережно прикоснулся к оставленной Трентом отметине.
— Не прошел. — Он напрягся, но продолжал легонько поглаживать ее плечо, не сводя глаз со своих пальцев.
Она затаила дыхание и застыла в откровенно эротичной позе — стоя на коленях между раздвинутыми ногами Клея. Ошеломленная Хоуп не расслышала его последние слова.
— Что? — спросила она, поднимая глаза.
Ей нравилось, что Клейтон никогда не отказывался повторить сказанное. Хоуп знала, насколько это раздражает других людей. Он разговаривал с ней удивительно спокойно, нежно. Хоуп понимала, он жалеет ее и в то же время дает понять, что ее глухота не имеет для него никакого значения.
В его присутствии Хоуп забывала о своем недостатке, чувствовала себя более непринужденно, чем с кем бы то ни было… и это тоже пугало ее.
— Трент достает тебя?
— Нет. — Голос Хоуп прозвучал хрипло и неуверенно. Пришлось облизать губы и повторить: — Нет. — Она сумела подняться с колен, но осталась стоять между его ног.