– Как… ему?
– Ну да. Он брал, но не для себя. Экспериментировал. Так все и шло.
– А вы?..
– Мы? На третий день решили добраться до него, выломать дверь, если не удастся иначе. Мы благородно решили его лечить.
– Ах… значит, поэтому! – вырвалось у меня.
– Да.
– И там… в том шкафу…
– Да, мой милый. Да. Он не знал, что в то время нас тоже навестили гости. Мы уже не могли им заниматься. Но он не знал об этом. Теперь… теперь это уже в определенном смысле норма…
Он произнес это так тихо, что последнее слово я скорее угадал, чем услышал.
– Погоди, я не понимаю, – сказал я. – Как же так? Ведь вы должны были слышать. Ты сам сказал, что вы подслушивали. Вы должны были слышать два голоса, и, следовательно…
– Нет. Только его голос, а если там даже и были непонятные звуки, то сам понимаешь, что их мы тоже приписывали ему…
– Только его? Но… почему же?
– Не знаю. Правда, у меня на этот счет есть одна теория. Но, думаю, не следует с ней торопиться, тем более что всего она не объясняет. Вот так. Но ты должен был что-то увидеть еще вчера, иначе принял бы нас обоих за сумасшедших.
– Я думал, что сам свихнулся.
– Ах так? И никого не видел?
– Видел.
– Кого?
Его гримаса уже не походила на улыбку. Я долго смотрел на него, прежде чем ответить.
– Ту… черную…
Он ничего не сказал, но вся его скорчившаяся, подавшаяся вперед фигура немного обмякла.
– Мог все-таки меня предупредить, – начал я уже менее уверенно.
– Я ведь тебя предупредил.
– Но каким образом!
– Единственным возможным. Пойми, я не знал, кто это будет. Этого никто не знал, этого нельзя знать…
– Слушай, Снаут, я хочу тебя спросить. У тебя уже есть… некоторый опыт. Та… то… что с ней будет?
– Тебя интересует, вернется ли она?
– Да.
– Вернется и не вернется.
– Что это значит?
– Вернется такая же, как в начале… первого визита. Попросту не будет ничего знать, точнее, поведет себя так, будто всего, что ты сделал, чтобы от нее избавиться, никогда не было. Если ее не вынудит к этому ситуация, не будет агрессивной.
– Какая ситуация?
– Это зависит от обстоятельств…
– Снаут!
– Что тебя интересует?
– Мы не можем позволить роскошь таиться друг от друга.
– Это не роскошь, – прервал он сухо. – Кельвин, мне кажется, что ты все еще не понимаешь или… постой! – У него заблестели глаза. – Ты можешь рассказать, кто это был?
Я проглотил слюну и опустил голову. Мне не хотелось смотреть на него. Лучше бы это был кто-нибудь другой, не он. Но выбора не было. Кусок марли отклеился и упал мне на руку. Я вздрогнул от скользкого прикосновения.
– Женщина, которая… – Я не кончил. – Она убила себя. Сделала себе укол…