— Да, конечно. Это мой клиент.
— Известен ли вам, — следователь достал из папки фотографию, — некто Алексей Михайлов?
— Алексей Михайлов тоже мой клиент.
— Хорошо. А вот этих людей, — он достал из письменного стола пачку фотографий, на которых были изображены многие члены группировки Алексея, часть из которых сидела в следственном изоляторе, часть была на воле. Практически всех их я знал.
— Вот этого вы знаете? — следователь показал на одного из телохранителей Михайлова.
— Да, знаю.
— И этого?
— И этого знаю.
— Как его зовут?
Каждый раз задавался один и тот же вопрос — имя и фамилия человека, которого я знал. Я решил, что ничего особенного в моих ответах нет. Все равно ведь знают, что я общаюсь с ними. Кроме того, то, что я знаю человека, еще ничего не означает. Я же не даю какую-то информацию.
Затем пошли другие вопросы.
— А что вы можете сказать о роде деятельности Алексея Михайлова? На какие темы вы с ним вели разговоры?
— А вот это уже является адвокатской тайной, и я, согласно Конституции, не имею права разглашать ее.
— Хорошо, — улыбнулся следователь, — в принципе нам это и не нужно. Мы и так все знаем. Но это уже не для протокола. Ну что же, подпишите, пожалуйста! — И он протянул мне бланк протокола.
Поскольку весь протокол занимали вопросы, знаю ли я такого-то человека, и мои ответы, что да, знаю, это мой клиент, я быстро проглядел написанное и ничего не заметил. Затем я взял ручку и провел черту под последней записью, чтобы после ничего нельзя было дописать. После этого я расписался.
— Что, наверное, непривычно быть в роли допрашиваемого? — улыбнулся следователь.
Я кивнул.
— Да, не так часто мы адвокатов допрашиваем. Ну что же, больше я вас не задерживаю. — Он выключил диктофон, достал кассету и положил ее в футляр, убрав все в письменный стол. — Теперь можете быть свободны.
— Секундочку, — прервал его я, — как свободен? Я же приехал по делу своего клиента, Алексея Михайлова. И я хотел бы получить разрешение на встречу с ним.
Следователь посмотрел на начальника отдела. Тот проговорил:
— А вы уже никак не можете быть его адвокатом.
— Как это не могу?
— Вы дали показания. Вы же опытный адвокат и прекрасно понимаете, что если адвокат был допрошен… — Достав Уголовный кодекс, он открыл его и стал мне зачитывать статью: — Если адвокат был допрошен по какому-либо уголовному делу в качестве свидетеля в отношении своего клиента, он уже не может быть адвокатом этого человека.
Так вот в чем соль того спектакля, который они разыграли со мной! Они просто заманили меня! Убийство Воронкова — это просто повод, начальный вопрос, отвлекающий маневр! И что это за допрос: знаете ли вы этого человека? Знаю. И это считается допросом?