Но Ана Каролина ничего не сказала. Она не знала, сможет ли разыграть такую сцену. Собственно, именно она первая потеряла веру в Энрике, она больше всех разочаровалась в своем женихе.
– Что это за цирк? – шепнула ей Мария. – Может быть, мне вывести тебя из этого сумасшедшего дома?
– Да, наверное, это лучшее решение, – согласилась Ана Каролина.
– Я провожу сестру на улицу, ей дурно, – сказала Мария окружающим, но все были так увлечены происходящим, что никто не обратил на нее внимания.
– Пойдем скорее, – шепнула Ана Каролина.
В зале царило волнение. Если вначале гости еще сдерживались, то теперь уже не могли устоять перед искушением сенсацией. Люди собирались группами, обсуждали этот скандал и следили за тем, что происходит у алтаря. Дамы еще и косились друг на друга. Почему пухленькая донья Тереза опять надела такое облегающее платье? Что это у доньи Изабель за мерзкая шляпка на голове? Мужчины и женщины, когда-либо сотрудничавшие с доньей Викторией, старались скрыть охватившее их злорадство, сохраняя сочувственное выражение лица: директор банка с женой, начальник порта и прочие. В суматохе почти никто не заметил, что донье Альме, бабушке невесты, стало плохо. Только Жоана бросилась на помощь свекрови. Она усадила старушку, расстегнула пару пуговиц на ее платье и, уложив ее ноги на скамью, принялась обмахивать платком. Донье Альме было стыдно. Мало того, что это случилось на свадьбе ее внучки, так теперь она еще и сидит в церкви полуголая, задрав ноги! Какой срам!
Братья Аны Каролины тоже подошли к епископу – как ближайшие родственники невесты, они считали себя вправе высказаться. Матери пытались успокоить детей, отвлечь их от происходящего, устроив игру в камень-ножницы-бумага. Морис поднялся, пытаясь сообразить, что же происходит. Никто не перевел французу обвинения Фелипе, и бедняга вообще ничего не понимал.
А в последнем ряду, в темном уголке сидел Антонио. Какая-то нездоровая тяга к самоистязанию заставила его прийти на эту свадьбу. Он прочитал в газете о предстоящем бракосочетании и явился сюда незваным гостем. Впрочем, никто его не остановил. И никто не заметил. Антонио с завистью смотрел на жениха и невесту. Он даже подумывал о том, чтобы назвать причину, по которой нельзя заключать этот брак: «Да, мне есть что сказать! Я хочу сказать Ане Каролине, что я ее люблю! И намерен взять ее в жены!» Он не поступил так не только потому, что этот чернокожий мужчина опередил его, но и из соображений здравого смысла. Его слова не сочли бы веской причиной. Он мог бы и раньше сказать их Каро.