А прямо перед входом возвышался уступ в два человеческих роста, почти отвесный, и за ним, судя по всему, тупик. Я внимательно осмотрел стену на предмет выступов или щелей и решил, что смогу взобраться без особых проблем, если сниму сандалии.
Меня не покидало странное чувство, что именно туда, наверх, мне и надо.
Ладно, отчего бы и нет? Как минимум наверху я смогу спокойно поспать, не опасаясь, что мертвяки каким-то образом воскреснут и нападут на меня во сне. Я снял сандалии, выключил булаву, сунул ее за пояс и полез.
Дело оказалось несложным, несмотря на вернувшуюся боль от солнечных ожогов. Выбравшись наверх, я сразу же обнаружил местную двойную достопримечательность.
В самом центре площадки, у стены, из потолка росло несколько некрупных, но ярких сталактитов, с которых мерно стекали капельки, а под ними водой была выдолблена небольшая выемка, до краев полная влаги.
Но гораздо сильнее меня порадовало то, что лежало на дне. Огромный предмет, выглядевший как жемчужина, по форме — капля, по размерам — крупная груша.
И он мерцал, несильно, но красиво.
Я немедленно протянул руку и схватил жемчужину. Гладкая, красивая, но… дело было не в этом. Я испытал непоколебимую уверенность, что именно за ней я сюда и пришел и что дальше все будет хорошо.
С этой же уверенностью я и уснул, лежа на голом камне и прижимая жемчужину к груди.
* * *
Моргнул, открыл глаза, шевельнулся… Больно. Болит спина, болят израненные ноги, болят руки, все тело затекло от сна на твердом камне, мышцы ломит. Хочется есть и пить.
С другой стороны, я все еще жив и чувствую себя несколько отдохнувшим. Покрутил головой, похрустел позвонками, подвигал конечностями, разгоняя кровь. Дела мои, конечно, не сахар, но уж точно лучше, чем раньше. Теперь, когда охранявший Слезу бога мертвец окончательно мертв, мое новое тело оборачивается уже не недостатком, а временным преимуществом: старик не сумел бы так быстро восстановиться и обратный путь мог бы стать неодолимым…
Стоп. Откуда я знаю, что жемчужина называется Слезой бога, почему я точно уверен, что пришел именно за ней и что с ней мне надо вернуться обратно, а не пойти вперед, направо, налево или еще куда-то? Вопросы без ответа. Но если я буду делать так, как велит подсознание, то, может быть, получу свои ответы, тем более что другого плана у меня все равно нет.
А еще я сожалею, что, если — или когда — приду обратно туда, откуда пришел, у меня не будет моего старого, но тренированного тела. Потому что впервые в жизни — или послежизни? — я испытал жгучее желание нарушить принцип использования своих навыков только для защиты ради ублюдка, который отправил меня, или, точнее, предыдущего владельца тела, в пустыню чуть ли не голышом и без припасов. Уверен, приложи я этому мерзавцу в голову удар-другой из тех, которыми убивал свиней, — ни ками, ни Небеса, ни Аматэрасу не разгневались бы. И даже будь он бог этого странного загробного мира — я бы не побоялся клепануть в рожу и божеству. Но с этим вот желатиновым тельцем это получится не удар, а посмешище.