– Иногда мне кажется, что вы больше медсестра, чем монахиня. Вы много помогаете раненым, – заметил Эверет. Она кивнула, но полностью не согласилась.
– Я помогаю не только тем, у кого телесные раны, но и тем, у кого душевные, – тихо сказала Мэгги. – И вы думаете, что я более медсестра, чем монахиня, потому что это для вас привычнее. Но, по правде, я больше монахиня, чем кто-либо еще. Пусть мои розовые башмаки не вводят вас в заблуждение. Я ношу их для смеха. Но быть монахиней – серьезное дело, и это самое главное в моей жизни. Я думаю, береженого Бог бережет. Мне всегда нравилось это выражение, я полностью с ним согласна. Людям будет некомфортно, если я буду бегать тут и всем сообщать, что я монахиня.
– Это почему? – спросил Эверет.
– Видите ли… люди, по моим наблюдениям, боятся монахинь, – уверенно ответила Мэгги. – Если не боятся, то относятся к ним с настороженностью… сторонятся их… видят в этом ненормальность какую-то… вы меня понимаете? Вот почему меня радует, что теперь можно ходить, не облачаясь в рясу. Она приводит людей в замешательство.
– А мне кажется, раньше монахини были и впрямь хорошенькие. Когда я был моложе, мне нравилось на них смотреть. Они были такие красивые, по крайней мере, некоторые из них. Просто сейчас редко увидишь молодую монахиню. Возможно, это и к лучшему.
– Да, может быть, вы и правы. Сейчас в монастырь не идут так рано. В мой орден в прошлом году поступили только две женщины, и то уже обеим было за сорок, и еще одна вдова, которой исполнилось пятьдесят. Времена изменились, но хорошо, что сейчас те, кто уходит в монастырь, знают, зачем они это делают. В мое время очень многие совершали ошибки. Они уходили в монастырь, а им не следовало этого делать. Там трудная жизнь, – честно сказала Мэгги. – Приходится сильно приспосабливаться, независимо от того, какая жизнь была у тебя до этого. Жизнь в монастыре – это всегда серьезное испытание. Она очень далека от мирской жизни. То есть – должна быть далека, но трудно избавиться от простых привычных реакций – мелкой человеческой ревности, зависти, негодования, каких-то бытовых нехороших чувств… Хочу признаться, я скучаю сейчас по тому времени. Но, к счастью, я прихожу в свою квартиру только спать.
Маленькая комната в ужасном квартале. И женщина, живущая в ней, говорит, что она счастлива… Чудны дела твои, Господи…
Прибыла новая партия пациентов с легкими травмами, и Мэгги вместе с Мелани вынуждены были опять приступить к работе. Эверет договорился с ними о встрече в столовой вечером, если они смогут сделать себе перерыв. Накануне им не удалось поужинать, и, как оказалось, они и сейчас пропустили ужин. На «Скорой» привезли женщину, и Мэгги позвала Мелани помочь ей наложить швы. Мелани узнала от Мэгги очень многое и продолжала думать об этом даже тогда, когда вернулась в свой ангар, к своей праздной свите. Они сидели и умирали от безделья и скуки. Мелани несколько раз предлагала Джейку и Эшли попробовать поработать тоже. Могло случиться так, что они и правда проведут здесь не меньше недели, как было сообщено нынче утром. А что, если больше?