Наш мир когда-то шагнул в неправильную сторону. И все перевернулось с ног на голову. Так явно, как сейчас, я этого не чувствовал никогда.
Из калитки собора вышел человек. Полный, с длинными, собранными в хвост волосами, жидкими усиками и курчавой бородой. На вид ему было 35–40, не больше. На нем была обычная одежда — брюки, рубаха — но я догадался, что это не простой смертный.
— Простите, — шагнул я к нему. — Вы священник?
Бородач озадаченно посмотрел на меня. «Вежливый бомж-попрошайка?». «Да, святой отец, бывает и такое. Мы ведь у храма божьего, не так ли?».
— Я настоятель, — осторожно отозвался бородач. У него был приятный баритон. — Что вы хотели?
— Хотел спросить, как вы это терпите?
— Простите?
— Сегодня я провел здесь весь день. Просил милостыню, притворившись бог знает кем. И смотрел на остальных попрошаек, которые оккупировали все подступы к церкви. И мне стало интересно, церковь к этому как относится? Одобряет или не особо?
Священник переваривал информацию.
— И зачем вы притворялись?
— Считайте это социальным экспериментом.
— Вы думаете, это правильно?
— Двое крепких парней каждое утро привозят сюда калек, чтобы те зарабатывали для них деньги. А каждый вечер увозят. Слепую бабку, которая подчиняется им, как дрессированная собака. Парня без рук. Слепых, немощных. Этим заправляют откровенные бандиты. И свой бизнес они строят прямо здесь, у вас перед носом. Скажите мне, батюшка, это — правильно?
Священник угрюмо вздохнул.
— Обратитесь в полицию, молодой человек.
— Я обращаюсь к вам. Вы работник церкви. Храм божий и все такое.
Было очевидно, что я его достал. Но статус святого отца не позволял послать меня.
— А что вы мне прикажете делать? Оцепить здесь все полицией? Думаете, кто-нибудь мне это позволит сделать? — отозвался священник. — Церковь запрещает попрошайничество, но они за пределами церкви. Прихожане подают. Многие думают, что, если подадут милостыню и проявят заботу о бедных и больных, то достигнут спасения. Тем более, об этом и святой Иоанн Златоуст…
— Это не милостыня бедным и больным, а очень доходный и жестокий криминальный бизнес, — на слове «криминальный» я сделал ударение.
— Молодой человек. Я прихожанам всегда даю установку: если человек просит помощи — разберитесь. Человек голодный — накормите и напоите. Больной — вызовите ему врача. Если он отказывается от всего и просит только денег, тут уж понятно, кто есть кто. Я внушаю это прихожанам после каждой службы. Думаете, так все просто? Что вы предлагаете сделать — выйти с метлой и разогнать всех? Разбираться, устанавливать личность, проверять, мошенничество ли, или человек действительно доведен до отчаяния — это работа полиции. Вы сегодня здесь видели полицию?