— Нет, ничего, — сказал мальчик.
— Может быть, классное собрание сегодня?
— Нет, — сказал мальчик.
— А почему я должна остаться дома? — спросила тетка.
— Я не могу тебе сказать сразу, — ответил мальчик, — но это очень нужно, чтобы ты сегодня вечером была дома.
— Я же на работе.
— И все-таки, — сказал мальчик.
Потом тетка занялась своими делами. Она подмела комнату, помыла посуду. А мальчик сидел за столом и листал учебники. Он не думал об уроках, он думал о том, как уговорить тетку остаться сегодня дома. Это было очень нужно. И она не могла не остаться.
И он снова подошел к ней и посмотрел ей в глаза. Глаза у нее были глубокие, и он вдруг впервые увидел — а может быть, он увидел это потому, что впервые заглянул ей в глаза, — он увидел, что в глазах у тетки, как и в глазах матери Андрея Николаевича, глубоко, глубоко таилась печаль. И он ничего не сказал ей, а только посмотрел ей в глаза. И тетка промолчала. Она походила немного взад и вперед, постояла у окна, потом вдруг накинула пальто и вышла. Стояла такая тишина, что мальчик услышал ее шаги по лестнице. Шаги были медленные, нерешительные, но он знал, что она идет отпрашиваться на сегодня с работы.
Пока тетки не было, он достал спрятанный рубль и засунул его в карман поглубже, чтобы не потерять. Он сидел, терпеливо дожидаясь тетку и время от времени трогая карман, где лежали деньги. Сейчас этот рубль был для него дороже всего золота мира, дороже всех богатств. И только мальчик знал почему.
Когда тетка вернулась и мальчик посмотрел на нее, он сразу понял, что тетка не пойдет сегодня на работу. Он увидел очень далекую улыбку, которая еще не родилась на ее губах, но он уже знал, что тетка улыбается. И она действительно улыбнулась и сказала:
— Ну вот, сегодня мы с тобой будем сидеть вечером дома, как ты хотел.
Мальчик ничего не сказал ей. Он сложил учебники в портфель, положил его на полку и пошел в переднюю одеться.
— Куда же ты? — сказала тетка.
— Я скоро вернусь, — сказал мальчик.
Он шел не торопясь по улицам, потому что было еще рано. Он думал, что касса еще не открыта. Но когда он подошел, касса была уже открыта — здесь продавали билеты заранее.
Мальчик протянул кассирше свой рубль и сказал:
— Два билета.
Кассирша посмотрела на него из окошечка:
— А таких маленьких, как ты, на вечерний сеанс у нас не пускают.
— А я не для себя беру, — сказал мальчик.
— А, ну тогда понятно, — сказала кассирша и протянула ему два билета и еще двадцать копеек сдачи.
Мальчик нес билеты в руке, он не доверял теперь даже карману. Билеты никак нельзя было потерять. Он походил еще немного около дома, а потом спросил у мужчины: