– Это не любовь! – стараясь привести себя в порядок и понимая, что я выгляжу глупо и наивно, я все-таки постаралась что-то объяснить. «Боже, зачем мы согласились поехать в гости к Спиросу?» – ругала я себя. Можно ведь было мило проститься днем в ресторане и разъехаться. Но Спирос был столь убедителен в желании показать нам свой дом и свою коллекцию картин, приглашая на вечеринку, что было трудно устоять. «Любопытство кошку сгубило», – вспомнила я прабабушкину пословицу. Это был наш последний вечер на Корфу, и хотелось, чтобы он был незабываемым.
Спирос заехал за нами в девять вечера. В белых брюках и темно-синей шелковой рубашке, оттеняющей цвет его глаз, он выглядел аристократично и в то же время изысканно-артистично. Так же выглядел и его дом, просторный, из белого камня, с огромными окнами, через которые открывался самый потрясающий вид на острове – на старую крепость и ожерелье огней, опоясывающих побережье. Дом стоял на высоком холме, и несколько террас спускалось к частному причалу, где уже было пришвартовано несколько яхт гостей. Но все внимание было приковано к яхте хозяина и ее необычной раскраске. Все восхищались работой знаменитого художника, которая могла стоить баснословных денег, но была подарена Спиросу в знак расположения и дружбы. Фабрицио вызвался показать нам дом, пока Спирос встречал прибывающих гостей. Мы смотрели на картины, сочетающие яркость экспрессионизма и фантасмагорию сюрреализма. Да и все происходящее казалось каким-то сюрреалистическим. Мулатка из Голландии пела низким голосом блюзовые мелодии, рождающие непонятное томление и желание новой любви. Горящие факелы, бросающие отблески на лица, усиливали атмосферу чувственности и нереальности происходящего.
Фабрицио уже что-то шептал на ухо Карине, и она кокетливо поводила плечиком. Почувствовав себя лишней, я вышла на открытую веранду.
– Я искал тебя, – услышала я голос Спироса. – Пойдем, я покажу тебе мой последний шедевр. – Спирос взял меня за руку и повел в глубь дома. Я послушно следовала за ним на второй этаж, ожидая увидеть новую картину. И когда мы вошли в огромную спальную, я рассеянно оглянулась, ища глазами полотно. Но я лишь увидела посредине огромную круглую кровать, застеленную покрывалом из лисьих шкур, вокруг которой уже горели кем-то зажженные свечи и стояли розы в высокой напольной вазе. Огоньки свечей отражались в огромном, отдельно стоящем старинном зеркале в резной раме темного дерева.
– И где же твой шедевр? – Я повернулась к Спиросу с вопросом.
– Разве это не лучшее, что создано в этом мире? – разворачивая меня к зеркалу и смотря на мое отражение, спросил Спирос.