Старик еще говорил о картинах, вспомнил он, как в бреду. К черту картины! Тут столько всего, в этом сундучке, что за всю жизнь не потратить.
Ашоту приходилось в музеях и на выставках, где изредка бывал, видеть произведения искусства, но то было чужое, которое нельзя ни потрогать, ни взять в руки. Недоступное. Потому он никогда не интересовался такими вещами.
Сейчас его будто подменили. Драгоценности лежали рядом, он, он один мог видеть и распоряжаться ими. И это были не современные примитивные цацки, здесь упрятаны вещи старинной работы. Его колотило от одного вида украшений. Сколько же стоит все это, что попало ему в руки?.. Экспроприированное достояние господ бывших. Сколько лет драгоценности пролежали здесь? Ай да дед!
Ашот уже собрался уходить, как услышал со стороны улицы насторожившие его звуки. Кто-то крадучись направлялся к дому по вымощенной гравием дорожке.
У Ашота волосы встали дыбом, а по спине пробежал противный холодок.
Он замер, затаив дыхание и, не включая фонарик и не выпуская из рук тяжелой ноши, осторожно приблизился к двери.
Кто-то топтался на крыльце. Ашоту показалось, что он даже сопение услышал.
Неизвестный нашарил ручку и с силой толкнул дверь.
В воспаленном сознании Ашота мелькнула чудовищная мысль, что это умерший хозяин дома пришел присмотреть за оставленным добром. Старик разгадал его и притащился с того света, потому что увидел: Ашот не собирается выполнять его посмертную волю и поделить клад поровну с другой наследницей.
У парня подкосились ноги. Его спину подпирала стена, иначе грохнулся бы на пол, до того явственно привиделся ему умирающий старик, сверлящий его глазами.
На крыльце кто-то продолжал сопеть и возиться возле двери.
Это был не покойник.
Обливаясь потом, Ашот не сразу сообразил, что, войдя в дом, накинул на дверь крючок. Это его спасло от нежданного посетителя. Мертвых бояться нечего, цинично подумал он, живых опасаться надо. С живыми он готов вступить в схватку, потягаться, кто кого перехитрит. Просто так он богатство из рук не выпустит.
Мирзоян еще долго стоял и прислушивался к звукам, доносящимся с улицы.
Вот опять раздались шаги по гравию и скрипнула калитка. Похоже, незнакомец ушел.
Прикрывая фонарик рукой, Ашот посмотрел на часы: начало двенадцатого ночи.
Все рассчитав по времени, он не предвидел этого посещения и оказался загнанным в угол.
Выходить сейчас из дома с драгоценностями было опасно. А вдруг неизвестный подкарауливает его возле калитки? Оставалось одно - ждать. Он должен застраховать себя от любых случайностей. Значит, до утра придется остаться здесь. Как ни ужасала его эта мысль, другого выхода не было. Ашот поежился, свыкаясь с неизбежным.