- И чтобы духу твоего здесь... - услышал Артем, подойдя поближе.
Невысокий мужичонка стоял перед двумя большими сумками, набитыми мочалками.
Ехидная косоглазая старушенция, приплясывающая рядом, позлорадствовала:
- Куда приперся, здесь заграничного товару полно, а он растопырился со своим барахлом, только место занимает.
- А куда же мне? Я приезжий, подскажите... - Он непонимающе озирался по сторонам, видя, что вокруг шла бойкая торговля, и бравых милиционеров это нисколько не интересовало.
Видно, мужичок что-то смекнул, потому что полез в кошелек. Этот жест на виду у всех окончательно вывел стражей порядка из себя.
- А ну давай отсюда...
Артем остановился рядом и взял в руки мочалку.
- Откуда, отец?
- В гости приехал к родне, из Ашхабада сам. - Он говорил чисто, без акцента. - Хотел продать, да вот... - Он боязливо смотрел в непреклонные лица милиционеров.
Те, увидя Артема со свитой, умерили свой пыл.
- Не место для торговли, - безразличным голосом произнес один из них. - В отделение заберу со всем товаром.
Продавец готов был заплакать.
- Вот я сейчас с человеком переговорю, мочалку себе куплю, а потом забирай, - остановил стража порядка Артем. - Я, может, год в бане не был.
Милиционер недоверчиво покосился на странного, хорошо одетого покупателя.
- Может человек раз в жизни себе мочалку купить? - продолжая напирать на милиционера, Артем сделал неприметный знак Гребню: займись, дескать.
- Започем штука, папаша? - тут же отозвался тот и, услышав цену, громко распорядился: - Все берем.
Пока Вадим отсчитывал обалдевшему от всего происходящего продавцу деньги, Гребень разобрался с местным активом - оба стража порядка незаметно испарились.
Подоспевшая вездесущая кривоглазая старушонка помогла запихнуть в тут же предложенные ею полиэтиленовые пакеты весь товар.
Вадим и Гребень тащили в руках объемистые сумки и чертыхались про себя. Блажь нашла на хозяина, с кем не бывает. Сентиментальная дурь. Маленькие слабости надо понимать, особенно если они проявляются у твоего шефа.
Всю оставшуюся дорогу Артем прошагал молча. После деловой встречи он тоже не вымолвил ни слова, только улыбнулся, когда недовольный Гребень грузил сумки в "мерседес".
- И куда это теперь?
- Петровичу отвезешь, он баню открывать собрался.
Оказывается, не забыл он все, что связано с прежней жизнью, с детством. Артем почти почувствовал в тот момент свежий запах зреющих плодов, за которыми ухаживал, живя в детдоме. Оказывается, не все человеческие чувства вытравила из него суровая жизнь. Было жалко рано оборвавшегося голодного детства, жалко беспомощного мужичонку из далекого Ашхабада и - это было совсем хреново - самого себя тоже было почему-то жалко.