Сам знаю, что не мальчик. Могла бы и не напоминать. А сердце.… Откуда наперёд знаешь — что ему будет легче перенести — поездку к Диане, или же непоездку. Расстались десять лет назад. На полуслове. И не любовники. И не друзья. Друзья… Друзья? Может ли красивая женщина быть просто другом? Зачем красивая женщина просто друг? Для приличия нужно, конечно, притворяться, что видишься ты с ней только чтобы о делах поговорить, да о последнем кинофильме. Для приличия нужно делать вид, что всё человеческое тебе чуждо. И на груди её ты внимания не обращаешь. И на ноги. Которые без всякого стеснения легко представляешь себе во всю их длину и без брюк и без платья.
Этак вот попредставляешь её себе в разных ситуациях — и какой же она после этого друг?
Поезд в три часа ночи. Ехать семь суток. Маленький вокзал, где поезда останавливаются всего на одну минуту, от моего посёлочка в двенадцати километрах.
Уложил в рюкзак запас картошки, сахару, чаю, соли. Кипяток на любой станции, можно сбегать. Сейчас с этим у нас не проблема. С солью была проблема, но правительство с успехом его решило. Оно, правительство, всегда руку держит у народа на пульсе. Как чего не хватает, оно тут же тебе — руку на пульс и — на! Может ли теперь кто–нибудь сказать, что у нас в стране нету соли? Даже Голос Америки и тот замолчал. Бубнит что–то про дефицит алкоголя в России.
Завидно, видать, стало, что обратило у нас правительство внимание на здоровье нации и перестало покупать всякие ядовитые вина из недружественных нам стран. А вино будем теперь покупать в Белоруссии, Иране, Северной Корее. Деньги на виноградники мы им найдём. Тому же мильёнщику Вексельбергу, только свистни — и куда он денется?
Договорились уже (ну, это дело прошлое) с Саддамом Хусейном насчёт прямых поставок в Россию шампанского Абрау — Дюрсо, так поганая Америка дорогу перешла — поймала и арестовала Хусейна.
А ведь у нас хорошие ядерные ракеты. Самые лучшие в мире. Нам только один раз промахнуться и попасть, к примеру, не в мыс Дежнёва, а в Оклахому. И посмотреть, как они все там забегаются со своей хвалёной демократией.
Что это я? Какой Саддам, какая Америка? Я к любимой женщине еду. Все мысли о ней должны быть. А они уже не только о ней. Неужели возраст?
У нас разница с Дианочкой лет в двадцать. Чепуха, в принципе. Но сейчас ей уже сорок, а мне… где–то тут у меня был калькулятор… А… Вот он… Так… Мне тогда было… Значит… Нет. Тут что–то не так. Или батарейки сели. Или кнопка заедает. Чушь какую–то показывает эта японская машинка. Выкинуть нужно её подальше. А то кто–нибудь ещё на ней возьмётся считать мой возраст и будет введён в заблуждение. Так как ничего не знает про эту японскую неисправность.