— Знаю, но мнение общественности такая сложная штука…
— Ублюдок, — выдохнул Алексей. До него, наконец, начал доходить смысл слов, сказанный его бывшим напарником. — Ты даже не пытался ничего исправить. Ты специально сплавил меня в Зону, чтобы…
— Чтобы через пару дней вывезти отсюда цинковый гроб и уверить всех, что старина Леха откинул копыта. Я почти по–настоящему плакал на твоей могиле. Это было так… — Карфаген на секунду задумался, подбирая слова, — так приятно! Осознавать, что через год, когда все искатели справедливости поверят в твою смерть и прекратят поиски украденных денег, я смогу спокойно вернуться сюда и забрать все себе. Спасибо, что сохранил мои денежки. Но ты мне там не нужен. Ты балласт, лишний груз, который подлежит списанию и утилизации.
Алексей сокрушенно покачал головой. Год, целый год он жил ради этого дня. Убивал и предавал, лишь бы найти себе высоких покровителей и дожить, дотянуть до этой заветной минуты. Ради этого он стал Падлой. Теперь от него отвернулись абсолютно все, никому не нужен идущий по головам ублюдок, предающий направо и налево, по нескольку раз торгующий одной и той же информацией и помогающий лишь тогда, когда в том была его собственная выгода. Но он выжил. Ему было плевать, оставаться здесь Алексей был не намерен, главное дотянуть до заветного дня. И теперь все впустую? Зря переступил через себя? Зря заставлял самого себя поверить в то, что в Зоне живут совсем не люди? Что все они отбросы общества, которые не заслуживают снисхождения? В конечном итоге он сам стал хуже тех, кого так долго заставлял себя ненавидеть.
— Не дождешься, слышишь, Карфаген? Ты никогда не получишь свои проклятые деньги! Я уничтожу их, уничтожу, чего бы мне это ни стоило!
— Успокойся, старина, и кончай блефовать. По сути, ты мне уже не нужен, и я веду этот разговор из чистой вежливости и уважения к нашему общему прошлому. Нашему беззаботному детству, — Карфаген вновь усмехнулся, похлопав Алексея по плечу. — Мы уже все знаем, благодаря доктору и его чудо препарату…
— Моя дочь… вы обещали… — пролепетал трясущийся в углу мужчина.
— Заткнись! Я же сказал, что все с твоей дочкой будет нормально. Ты помог нам, мы поможем тебе. Все у всех будет хорошо. Ну, за исключением тебя, Леша. Для тебя все будет не так сладко. Пойми, ты опасен для меня. И уже не нужен. Как только док ввел тебе свою чудо–вакцину, мы подумали, что ты отдал Богу душу. Ошибки быть не могло. А когда, стоя на улице, стали всерьез присматривать тебе могилку, из церкви донесся жуткий вопль. Ты знаешь, у меня богатая фантазия, но это было… В общем, вряд ли нормальный человек на такое способен. Когда мы вбежали, ты лежал на полу, каким–то чудом порвав веревки. Как тебе это удалось, ты и сам вряд ли объяснишь. Но тогда препарат еще действовал, и я задал тебе самый главный вопрос. Как думаешь, что это было?