Вопреки прогнозам народ подвалил в количестве, нестыдном для отчета. И сгладился бы неприятный разговор с фанатичным трезвенником, не завершись ситуация худшим промахом Сервантеса. Воспитательским.
Формирование в себе выдержки дало заметные результаты. Он увлекся педагогикой и, в частности, поручил Неустроеву контролировать перед мероприятиями внешний вид рассеянного тенора. Для выработки ответственности обоих. А у Дмитрия Филипповича, сокрушенного хитроумным председательским упреком, вышибло из головы памятку о проверке костюма Нарышкина.
Две с половиной минуты сладкоголосого «Я вспомнил вас…» зал крепился изо всех сил, храня тактичное безмолвие, но на последних аккордах не выдержал и загоготал. Нет, растяпа не забыл надеть манишку. Он забыл застегнуть ширинку.
Председатель злорадно ухмыльнулся инструктору:
– Ваш Норушкин, не гляди что вдрызг пьяный, всех своей мотней взбудоражил! И время молодое вспомнили, «и сердцу стало так светло»!
Заведующая клубом поспешно организовала чай, библиотекарша принесла домашних кренделей и ватрушек. В два голоса принялись оправдывать грубость народного избранника его отчаянной битвой с собственным пьянством:
– Как вшился по новой методе, так всех извел. И самому покоя нет, ночами не спит-ходит, воздух нюхает, не ставит ли кто бражку.
– В страду учредил штрафы, на свадьбах ни бутылки, на юбилеях, поминках не дай бог…
– Жалобу писать неловко, во всем другом-то справедливее его человека нет…
– С одной стороны, хорошо – ребята в трезвости растут…
(В поздние годы ведущая Иза побывала в этом селе и рассказывала, что председатель ушел в кадровые охотники, устроив во дворе сельсовета большой костер из запретительных директив и антиалкогольных плакатов.)
Дмитрий Филиппович тяжко вздыхал. Вернувшись на баржу, он прилег на раскладушку в расстроенных чувствах. Разглядывал стеклянный шар с домиком и падающим снегом внутри, – этот сувенир когда-то подарила ему на международном фестивале женщина по имени Клэр. Долго размышлял Дмитрий Филиппович о себе, кто он есть такой, совсем как недавно Сервантес. Напротив на чудо снега отчаянными глазами вылупился негр с живописного пособия Т. Н. Воскобойникова. Бедняга, наверное, никогда снега не видел, подумал Дмитрий Филиппович и уснул…
И привиделось ему, будто в действительности он – тот несчастный негр, а вся теперешняя жизнь на самом деле сон. Негр Дмитрий Филиппович бежал от куклуксклановцев к снежному полю. Там, знал он, спасение, и почти уже добрался, но преследователи настигали. Они были в черных почему-то костюмах с распахнутыми настежь ширинками, мотни белых кальсон болтались в них, как сдувшиеся «головки» на полупустых баллонах Евсеича. «Паноптикум! Паноптикум!» – завывали бешеные голоса. Дмитрий Филиппович понял, что Паноптикум – это операция, которую собирается совершить над ним толпа. Куклуксклановцы выжмут спирт из клея БФ с помощью тряпки и сверла, вольют горючую жидкость в капсюлю и зашьют ее негру под лопатку, чтобы он навеки забыл сцену, Клэр и Фундо.