Впрочем, разыскать Риту Исааковну Родштейн помог – это не составило для него никакого труда.
Жила она в одной из бруклинских типовых многоэтажек, похожих друг на друга, как те кирпичи, из которых они были сложены. В крошечной квартире тракторно гудел древний кондиционер, не способный справиться с пропитавшим все запахом лекарств, от которого у Марты даже закружилась голова.
– Здравствуй, Марточка! – Изрядно потолстевшая Рита Исааковна двигалась с трудом. – Извини, что не сообщила тебе об отъезде. Хотела по дороге сюда и в Израиль заехать, но, знаешь, что-то у меня сердце… нет, сердце сейчас вроде нормально, вот суставы… ну да, тут у всех суставы, сыро…
Марте подумалось, что такой вес никакие суставы не выдержат. Рита Исааковна действительно сильно изменилась. Марта помнила подтянутую женщину, всегда строго за собой следившую – диета, массаж, упражнения. А теперь по квартирке ковыляла расплывшаяся, махнувшая на себя рукой старуха, которая все время что-то прихватывала со стола и жевала – то печенюшку, то щепоть изюма, то орешки…
– Вот, Марточка, компотику попей! – Рита Исааковна сняла с подоконника эмалированную кастрюльку с надбитым краем и налила в не очень чистую фаянсовую кружку компот из сухофруктов. Марта из вежливости сделала глоток – сладко было до неприличия.
– Рита Исааковна, извините, я в Нью-Йорке ненадолго. У вас оставались отцовские картины и мамино письмо…
– Конечно-конечно, деточка! Картины – они ведь ценные, да? – я у сына оставила. Ты же видишь, как у меня тут. Мало ли что. А у него дом на Лонг-Айленде, там безопасно. Сейчас позвоним… А письмо Фирочкино я сейчас тебе отдам, сейчас-сейчас, погоди…
Она ушла куда-то вбок и долго не появлялась. Марта слушала какие-то трески и стуки – видимо, Рита Исааковна разыскивала пакет, – и ей стало нестерпимо жаль старуху. Вполне обеспеченный (судя по дому на Лонг-Айленде) сынуля запихал мать в эту конурку… Конечно, она постоянно жует – никаких других радостей в жизни просто не осталось. Бедная!
– Вот, возьми! А картины заберешь в субботу – сын… у него работа, понимаешь? Ты ведь можешь задержаться до субботы? Вот его визитка, тут и телефоны, и адрес.
Боже, какая же скотина – сынок Риты Исааковны, думала Марта, выходя из подъезда в раскаленный нью-йоркский полдень с вожделенным письмом в руке. Она боялась спрятать конверт в сумочку – все казалось, что он исчезнет, и она так и не узнает, что же ей писала мама.
«Дорогая доченька!
Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет. Марточка! Твое имя в переводе с арамейского означает «владычица, наставница». Будь достойна его – будь настойчива, умна, трудолюбива. Я хочу, чтобы ты была именно такой!