— Да, только с разных сторон. Я жажду познать саму темную и гнилую сторону бытия, вскапывая самую животную сущность человека…. Животную сущность, погрязшую в грехах сущность, которая жаждет испытать самые запретные вещи. Таковы люди на самом деле. Все вы люди ищете исполнения своих желаний и в большинстве случаев, вы отказываетесь верить, что за все эти желания всегда существует эквивалентная плата. Плата, которую рано или поздно вы заплатите.
Вернулся Фрай, видимо слыша обрывки моих высказываний, он сделался холодным. В манерах у него было что-то острое, сев рядом на свободный стул, он внимательно оглядывал профессора, который, похоже, был рад. Рад, что встретил отличного собеседника.
— Вот…. Я хочу знать, что за бабочки на этих фотографиях. Они связаны с убийцей, которого я ищу сейчас…. — Фрай, вынув у меня из рук пачку фотографий, передал их профессору. Мне стало не по себе. В детстве Фрай всегда так делал. Забирал у меня из рук вещи, которые мне нужно было отдать другому человеку. Только, чтобы ко мне не прикасался никто посторонний.
Внимательно следив за эмоциями профессора, я приметила: удивление и восторг, когда он стал вглядываться через пенсне в белокрылых мотыльков.
— Мисс Хайт, ваш нынешний маньяк, весьма богатый и искушенный человек. Для разведения этих бабочек нужно достаточно много денег и специальное озонированное помещение, где поддерживается влажность. Это «Ночная Аурелия», вид ночных мотыльков, который встречается лишь в южной части нашей страны. Там где есть море и нектар цветов, период цветения которых, весь год. Чтобы вырастить популяцию этих крошек в здешних условиях, нужен огромный аквариум, в который постоянно подавалась бы вода и конденсированный воздух. Аквариум следует держать в темном и бесшумном месте. Скажу вам так, популяция этих бабочек, которую пытался вывести и содержать я, погибла. В Хадель-Вилле, «Аурелия» редкий гость. Даже с нашей оранжереей, это почти невозможно.
Вкусный чай, его аромат навевал мне воспоминания о далеком прошлом. Остаться наедине с Фраем сейчас, было равносильно самоубийству. Даже, если внешне он оставался спокойным, я видела бурлящие чувства в нем. Он не отпустит меня теперь, никогда…. И придется сопротивляться.
— Ну что ж, профессор Линдерман, я благодарю вас, а теперь мне пора…. — Фрай моментально оказался впереди меня, вставая со стула, я отметила, что профессор слегка разочарован и, судя по всему, лелеет какой-то вопрос. Кивнув, я улыбнулась не искренне, но людям это нравится. Фрай только покачнул головой. Я могла читать эмоции абсолютно всех людей, кроме его собственных чувств. Лишь изредка я могла угадать, что он думает или чувствует. Он же, единственный в мире, кто точно знал, что чувствую я. Все мои маски против него оказывались бесполезными.